Мрачный дебют

В террариуме куча мужиков в форме.

Ха-ха, невольно вспоминается знаменитый и резонансный обзор от Евгения. Я ведь мог сыграть в этом фильме, менеджер ведь даже начал договариваться с продюсерами о роли лейтенанта Арбузова, но роль уже была забита неким подающим надежды и талантливым актёром, а у меня ещё не было признания критиков, ведь я ещё не снялся в «Бесе». Тогда я ещё не считался талантливым актёром, но это сыграло мне на руку. Да, там были какие-то деньги, но на таких, кхм-кхм, продуктах, очень сложно сделать карьеру. Фильм ведь облили все, кроме тех, кому заплатили деньги, чтобы они похвалили. Можно сказать, что мне повезло быть никому не известным актёром.

— Где я могу записаться в добр̀овольцы? — поинтересовался я у ближайшего военного.

Военный пристально смотрел в террариум с тарантулом или тварью, похожей на тарантула.

— Ты кто такой? — спросил военный, развернувшись ко мне.

Лычки полевой формы говорят мне, что это целый майор. Высокий, крепкий мужик, но с выдающимся вперёд брюшком, видимо, натёртым о письменный стол. Лицо суровое, карие глаза смотрят на меня с неудовольствием и подозрением.

— Гр̀ажданский, котор̀ый желает записаться в ополчение, — ответил я. — Дмитр̀ий Вер̀ещагин.

— Иди к тому столу, там тебе скажут, что подписывать, — указал военный на группу людей, стоящих у стола.

Прохожу в указанном направлении и вижу развернувшегося ко мне полковника, одетого в повседневную форму. Похоже на какой-то бардак: каждый ходит в том, в чём хочет, что создаёт ощущение отчаянья и тревоги. Военные должны держать форму в порядке и в точности соответствовать уставу. Если этого нет, то у них явно что-то не в порядке.

— Дмитр̀ий Вер̀ещагин, — представился я.

— Полковник Краснодубов, — представился в ответ полковник. — Доброволец?

Этот точно провёл последнюю часть жизни за бумагами, потому что по нему видно, что он не сдаст даже свои возрастные нормативы — избыточная масса тела, голос хриплый и с одышкой, нос сизый, а под усталыми серыми глазами тяжёлые мешки. Стрижка короткая, но небрит уже несколько дней, как минимум.

— Так точно, — ответил я.

— Служил? — заинтересовался Краснодубов.

— Служил ср̀очную в Воор̀ужённых Силах Р̀еспублики Казахстан, — сообщил я. — Наводчик самоходной артиллер̀ийской установки 2С3 «Акация». Боевого опыта не имею.

— Нам бы хоть кого-то, кто умеет обращаться с техникой! — процедил полковник. — Стрелял из орудия хоть раз?

— Стр̀елял, — ответил я. — Пр̀актика богатая, но, исключительно, полигонная.

— Тогда ты нам очень нужен, — заулыбался Краснодубов. — А что за маска и наряд?

— Свер̀хспособность, — ответил я.

— Та-а-ак… — напрягся полковник, медленно опуская руку к кобуре.

Все остальные тоже сильно напряглись, а кто-то уже вскинул оружие.

— Да что пр̀оисходит? — удивлённо огляделся я. — Что не так?

— Мыслишки у тебя уже появлялись? — спросил полковник.

— Какие мыслишки? — искренне спросил я, не понимая, о чём он толкует.

— Ну, что ты теперь не просто человек, а одарённый богом или чем-то ещё, поэтому остальные — это жалкие твари, не достойные человеческого обращения? — уточнил формулировку Краснодубов.

Вот это интересно.

— Нет, конечно! — ответил я. — А должны?

Полковник пристально смотрел мне в глаза, то есть в затемнённые прорези маски, за которыми не видно моих глаз.

— Сними свою маску, — потребовал он.

Мне крышка, если они решат открыть огонь. Да и я не хотел бы портить отношения с военными, поэтому лучше подчинюсь.

— Ох ты ж… — увидел метаморфозы моей экипировки полковник. — Это что за?..

— Так работает моя сверхспособность, — сообщил я ему. — Могу воплощать образы персонажей театральных постановок. В этом случае Наполеон Бонапарт. Но с чем связано ваше напряжение? Почему вы все хотите меня пристрелить?

— Уже был ряд эксцессов с нашими людьми, получившими сверхспособности из сфер, — поделился Краснодубов. — Они не перенесли психоэмоциональное воздействие, как мы понимаем, поэтому сошли с ума и начали действовать необдуманно. Один раз это привело к жертвам среди личного состава.

— Ясно, — вздохнул я с сожалением. — У меня с головой всё в порядке, насколько я знаю, поэтому не думаю, что создам проблемы.

— Это мы ещё увидим, — произнёс полковник. — Игорь, оформляй.

— Может, ну его? — спросил подполковник у стола, на нагрудном шевроне которого было написано «Бирючинин». — Супер, ещё и не нашенский…

— У меня девять «Коалиций», но расчётов только на три! — вдруг вскипел Краснодубов. — Грозникин сказал, чтобы хоть рожали, но нашли — вот перед тобой стоит артиллерист! Когда служил, боец?

Он уставился на меня так, словно у меня в кармане лежит шесть артиллерийских расчётов.

— С тринадцатого по четырнадцатый год, — ответил я.

— Забыл, наверное, уже всё… — вздохнул полковник. — Ладно, по ходу наверстаешь! Ты, главное, с ума не сходи.

Зашипела рация на его поясе.

— «Седьмой», у нас ЧП, я «Капкан», приём.

— «Седьмой» на связи, «Капкан», приём, — откликнулся майор, стоявший у тарантула.

— Нужен вооружённый отряд у вольера с тигром, — запросил «Капкан». — У нас тут нападение… Жёсткий замес, «Седьмой»!