Мракобесие атеизма

С момента выхода новости все сторонники безбожия по всему миру, знакомые с трудами Энтони Флю и активно защищавшие его от противников в лице верующих людей, отстаивая его право на свободное высказывание своей позиции начали проявлять нетерпимость к его выбору. Те кто еще вчера обоснованно выражал недовольство и осуждение инквизиции и сожжению ведьм, теперь с огромным устремлением начали нападать на своего кумира в научном мире, еще вчера считавшимся их лидером. Не обошлось без карикатур, обвинений в слабоумии и слива информации из личной жизни. Самым сложным для его бывших сторонников было то, что не было в научном сообществе более деятельного и активного атеиста, написавшего такое количество трудов, чтобы можно было противопоставить ему и став на один уровень продолжить дискуссию. К тому же Энтони знал практически всех популярных атеистов современников и являясь для них авторитетом мог с высоты своих познаний указать им на место.

Для наглядности приведу две короткие главы из этой книги:

Мой дебют в Нью-Йорке

Мои последние публичные дебаты проходили в мае 2004 года, на симпозиуме в Нью Йоркском университете. Среди участников значился израильский ученый Геральд Шредер, автор научных и религиозных бестселлеров, среди которых особо выделяется книга The Science of God[12], и шотландский философ Джон Джозеф Холдейн, в работе Theism and Atheism споривший с моим другом Джеком Смартом о существовании Бога.

Я удивил всех, ибо с самого начала заявил, что признаю: Бог есть. Дебаты, грозившие перерасти в перепалку, закончились общим исследованием достижений нынешней науки, которые, судя по всему, свидетельствуют о высшем Разуме. На видеозаписи симпозиума ведущий высказал мнение, что из всех великих открытий современной науки наиболее великим является Бог.

Когда на том симпозиуме меня спросили, свидетельствуют ли о деятельности творческого Разума последние исследования происхождения жизни, я ответил:

Да, сейчас я думаю, так и есть… по большей части из-за исследований ДНК. Вещественные факты о ДНК сделали вот что: раскрыв почти невероятную сложность механизма, необходимого для порождения жизни, они показали нам, что для совместной работы всех этих удивительно разнообразных элементов необходимо участие разума. Элементов неимоверно много, они необычайно сложны, а способы их взаимодействия продуманы до мельчайших деталей. Вероятность того, что столь великая сложность и столь ювелирное искусство пересекутся в некий миг совершенно случайно, бесконечно мала. Это невероятно сложная работа, приведшая к подобным результатам, казалась мне подобием творения разума.

Это утверждение представляло для меня резкое изменение курса, но в полной мере соответствовало принципу, который я избрал в самом начале моего философского пути – следовать за доказательствами вне зависимости от того, куда те ведут.

На меня произвело огромное впечатление то, как Джерри Шредер шаг за шагом опроверг «обезьянью теорему»[13]. Ее преподносят в различных версиях и формах как иллюстрацию возможности случайного зарождения жизни, – в виде аналогии со множеством обезьян, которые, усердно клацая по клавиатуре компьютера, в конечном счете могут напечатать шекспировский сонет.

Для начала Шредер сослался на эксперимент, проведенный британским национальным Советом по искусствам. Компьютер поместили в клетку с шестью обезьянами. Спустя месяц активного стучания по нему (а также использования его в качестве уборной) обезьяны напечатали пятьдесят страниц текста, но не смогли получить даже одного единственного слова. Шредер отметил, что это утверждение будет справедливым даже в том случае, если мы учтем самые короткие слова в английском языке, состоящие из одной буквы («a» или «I»[14]) – конечно, имея в виду, что по обе стороны от «a» стоят пробелы. Если мы возьмем клавиатуру с тридцатью клавишами (двадцать шесть букв плюс дополнительные символы), тогда для расчета вероятности получения слова из одной буквы необходимо 30 умножить на 30 и снова на 30, что дает 27 000. Вероятность получения однобуквенного слова – 1 шанс на 27 000 попыток.

Затем Шредер применил теорию вероятности к случаю с сонетом. «Каков же шанс получить шекспировский сонет?» – спросил он. И продолжил:

Все сонеты имеют одинаковый размер. По определению они состоят из 14 строк. Я выбрал тот, который, как я знаю, начинается со строчки «Сравню ли с летним днем твои черты?»[15]. Я посчитал количество букв; их в этом сонете оказалось 488. Какова вероятность того, что после клацанья мы получим 488 букв, выстроенных в такой же правильной последовательности, как в строчке «Сравню ли с летним днем твои черты?» Вы придете к тому, что будете умножать число 26 само на себя 488 раз, то есть получите 26 в 488-й степени. Или, другими словами, 10 в 690-й степени, если в качестве основания брать десятку.