Мракобесие атеизма

При постижении абсолютно неведомого работают все доводы. И психологический аргумент, я считаю, не нужно списывать со счетов, ведь, поистине, у человека есть потребность в Абсолюте.

Кроме того, доказательство существования Аллаха через фитру, то есть через заложенное в естество человека знание о Боге, соответствует нашей вере в договор – мисаку. Имам ат-Тахави в своей «Акыде» пишет:

«Аль-Мисак – договор, который заключил Аллах с Адамом (мир ему) и его потомками – истина».

Мы, мусульмане, верим, что Всевышний Аллах после сотворения Адама (мир ему) создал всё человечество сразу в том или ином виде (среди учёных были разногласия, были ли это души, частицы и т. д.) и взял с них обещание уверовать в Него уже после рождения каждого в установленное время.

Творец явил людям доказательства Своего могущества, Своей единственности и спросил: «Не я ли ваш Господь?» Они ответили: «Да, ты наш Господь».

Всевышний Аллах стёр воспоминания об этом в нас и потом создал нас заново уже в человеческом облике. И мы не помним, конечно, об этом договоре, об обещании уверовать, которое мы дали Всевышнему Аллаху когда-то. Но смутное тяготение к Абсолюту, стремление найти Бога, которое есть в каждом – это бледные отсветы тех воспоминаний, ещё присутствующих в нас.

Доказательство через фитру (естество), которое соответствует исламскому вероубеждению – это одна из форм психологического доказательства. Мы, мусульмане, не имеем права относиться к нему пренебрежительно, потому что Всевышний Аллах Сам приводит рассказ о мисаке в Священном Коране.

Но психологическое доказательство не имеет такого универсального характера, как три предыдущих, которые можно использовать в диспутах, которые логичны, рационально выверены, хорошо выстроены, отшлифованы веками.

Люди неверующие, агностики или атеисты, часто спрашивают: зачем нужна религия? Зачем нужна религиозная этика? Достаточно светской этики, ведь нравственность и мораль существуют в любом обществе. Даже есть какие-то исследования, которые пытаются доказать, что атеисты более высокоморальны, чем люди верующие.

Конечно, мы не спорим с тем, что базовое представление о том, что хорошо и что плохо, есть у каждого человека. Если нормальный человек совершает плохой поступок, он испытывает угрызения совести.

Наличие совести неверующие не отрицают. Но мы на это ответим так: сам факт того, что у всех людей, даже у неверующих, есть представление о морали, об этике и нравственности, что даже неверующие люди испытывают угрызения совести, если делают что-то, что расходится с их моральным кодексом, указывает на то, что существует кто-то, кто в них это вложил.

Клайв Льюис, известный писатель и христианский апологет, автор «Хроник Нарнии», в книге «Просто христианство» пишет о том, что невозможно представить себе ни один народ, который прославлял бы трусов, восхищался бы эгоистами, прославлял тех, кто нарушает своё слово. Нет таких народов, значит, у всех народов есть какой-то общий нравственный закон, есть нравственный идеал.

Почти все люди так или иначе совершают неблаговидные поступки, одни раскаиваются, а другие нет. Но моральный принцип существует в обществе в целом и в каждом человеке в отдельности.

Атеисты пытаются объяснить нравственность как некоторый общественный договор вроде правил дорожного движения. Для Зигмунда Фрейда совесть – это голос общества в твоей голове: общество как будто сидит в тебе и навязывает тебе определённые моральные принципы.

Но мораль – это не голос общества, это ясно из того, что человек и наедине с собой, и в критических ситуациях бессознательно поступает морально, даже если это противоречит, например, инстинкту самосохранения.

Самое известное описание нравственного доказательства привёл философ Иммануил Кант в книге

«Критика практического разума». Это категорический императив Канта, о котором слышали даже те, кто Канта никогда не читал и имеет смутное представление о его философских идеях: «Звёздное небо над головой и моральный закон внутри нас…» Про это даже анекдоты есть.

Согласно Иммануилу Канту, человек свободен. И он может поступать так, как пожелает. Он может делать добро, может делать зло. Тот факт, что он совершает добро – как раз результат нравственного закона, «самозакона». Человека никто не принуждает совершать добро в каких-то ситуациях. Значит, у него есть душа – делает вывод Кант.

Если бы у человека было только тело и не было бы души, он бы всегда заботился о благополучии своего тела. Он никогда бы не рисковал своей жизнью ради других, потому что это противоречит идеям биологической необходимости, в первую очередь инстинкту самосохранения. Но нет. В критических ситуациях человек часто принимает рискованные решения, чтобы спасти других людей. По Канту это именно действия души, результат внутреннего нравственного закона. Человек не может поступить иначе именно в силу того, что он свободен и у него есть душа.