Мракобой

Угрюмый радовался молча. Плохо приученный к человеческим эмоциям, он криво скалился, точно маньяк из плохого фильма.

В коридоре его поймала Диана.

— Тебе должны 2 оклада дать! — глаза ее горели сочувствием.

Дадут, подумал Пестель. Сразу и не унесешь.

В коридоре слышалось радио: «Лидер Северной Кореи и президент Индии выступили с совместным заявлением, что в случае агрессии США будут действовать совместно».

— Пообедаем в последний раз вместе! — предложил Пестель. — Я тебе сметанку с булочкой, ты мне котлетку!

Глаза красотки загорелись, но она тут же опасливо оглянулась.

Да она боится, чтобы нас вместе не застукали и Тоболову не доложили, догадался Пестель.

В действиях Дианы появилась невиданная доселе пугливость.

А как ты хотел, одёрнул себя Пестель. Это раньше она была обеспеченная семейная дама, теперь она разведенка, полностью живущая за счет сожителя. Она никто и хвать ее никак.

До войны оставалось 2 дня.

Атомная подводная лодка Судного дня «Огайо». 29 мая.

Капитан 1-го ранга ВМФ США Гарет Дауман вяло слушал доклад заместителя Джереми Фейна о результатах разведывательной вылазки водолазов. Кап-3 скучным голосом перечислял беды, постигшие «Огайо». Прочный корпус не пострадал, но нос лодки вместе с гидролокатором и всей гидроакустической лабудой оказался зажат скальными породами. Судя по всему, лодка всем ходом вошла и застряла в узкой штольне подводной горы.

— Так тебе и надо, bitch! — злорадно подумал Дауман про проспавший банку гидролокатор.

Но это были еще не все беды. Задний горизонтальный руль намертво застрял в глубокой расщелине. В результате весь корпус оказался надежно зафиксирован в двух точках.

О происшествии было немедленно доложено командующему подводных сил Тихоокеанского флота США контр-адмиралу Лоуренсу Гарднеру. Старик так орал, что забрызгал слюной свой кабинет на Гавайях.

Экипаж «Огайо» мог сидеть под водой полгода. Реактор имел топлива на 10 лет. Запас времени аховый. На помощь из военно-морской базы на Окинаве (Япония) вышел миноносец «Арли Берк».

В голове капитана крутились дурацкие стихи Мэри Джо Солтер про пену и чай. Он с ужасом представлял эвакуацию, когда экипаж покинет лодку, и все они будут болтаться на поверхности в нарядных оранжевых плотах. Это будет конец его карьеры. В дальнейшем ему доверят разве что экскурсионный катер в Пирл-Харборе.

Он приказал накрыть роскошный стол для экипажа и раскупорить ящик элитного коньяка для особых случаев. Стол накрыли, рюмки налили с особой тщательностью до краев, когда с поста вызвали капитана.

— Слышу усиливающийся шум винтов! Сопровождается шумом по дну! Похоже трал! — доложил акустик.

— Рыбаки со своей дурацкой сетью? — предположил Фейн.

— Какого они скребут по дну? — законно усомнился Дауман.

Трал зацепил лодку, и сигнал тревоги совпал с чудовищной силы рывком. Элитный коньяк смело на палубу. Дауман обнаружил себя в обнимку с Фейном, на лбу которого вызревала скороспелая шишка и который был без сознания.

Все-таки голова у меня крепче, удовлетворенно понял Дауман.

— Тревога! Всем занять посты согласно боевому расписанию! — рявкнул он. — И отключите эту чертову сирену, пока мы все не оглохли!

Он не сразу понял дискомфорт. Лодка колыхалась словно гигантская колыбель. Внутри царила приятная невесомость. Они освободились!

Дауман с невыносимой легкостью бытия отдал новую команду:

— Всплываем на перископную глубину! Поднять перископ!

Приникнув к окулярам, он увидел корму удаляющегося эсминца.

— Классифицировать цель!

— Русский эсминец, сэр! — доложил акустик.

Оклемавшийся Фейн определил по оперативной карте:

— Эдуард Суровый! Но это не точно!

Дауман сам знал, что неточно. В море у русских выходит «Суровый», а уже в походе название перекрашивают на «Добрый». Варвары, чего про них сказать.

— Боже, храни Америку! Нас спасли русские варвары! — провозгласил Дауман.

Незначительное локальное событие стало тем поворотным пунктом, что через 2 дня навсегда изменит историю человечества.

5. Следователь Вершинин

4 ноября. 89 год Конфликта. Москва. 1-я Тверская-Ямская, 19. Гостиница «Шератон».

Вечер начинался отвратительно.

На ресепшн дежурила Инесса, чей фейс мне хотелось лицезреть меньше всего.

— В номере вас ждёт сюрприз! — приятно улыбнулась крыса.

Кожа ее была абсолютно белого цвета, а рот безнадежно испорчен ярко-красной помадой. Неумением пользоваться косметикой Инесса могла поспорить разве что с Алкоголиковой.

— У вас есть дети? — поинтересовался я.

— Пошел вон! — зло зашипела она.

Бездетная, как и Алкоголикова. Бог решил пожалеть нас, мужиков.

Я поднялся наверх. В коридоре встреченный мною «пинальщик» радостно осклабился. Нечаянная радость мне не понравилась.

Дверь 401-го номера была приоткрыта. Из номера громко неслось:

— Русгвардия в воде не тонет!

И так далее. Гимн «пинальщиков».

Я вздохнул перед неизбежным и толкнул дверь.

Крыса была права. Сюрприз был еще тот.

Мне показалось, что в номере человек 10. Наверное, из-за развешенных на вервие поперек номера трусов бегемотских размеров.