Мракофилия

— Вот так живёшь всю жизнь в городе… — улыбнулся Федя, взглянув на Аню.

— Ой, у меня иногда на улице дорогу спрашивают, — рассмеялась она, — и я в ступор впадаю. Двадцать лет живу, а куда идти, как идти, в какой стороне у нас эта улица героя войны какого-нибудь…

— Героя войны какого-нибудь… — прошептал Степан Степанович, не отрываясь от газеты.

— Я читал, что страх, как и красота, дело случая, — вновь начал Федя, борясь за Анино внимание, — например эта станция, сейчас, днём она такая печальная, но по-своему красивая, своего рода памятник целой эпохе, но приди ты сюда ночью… Ночью любой предмет кажется страшнее, ночь сосёт из него красоту, — говорил он, воодушевляясь. — Младенец, детская коляска, портрет старика, человекоподобная кукла, зеркало и так дальше, что ни возьми — страшнее и страшнее.

— Дело восприятия это, — лениво бросил Никита. Аня посмотрела на него.

— Это как? — спросила она.

— Я об этом недавно думал, когда уснуть не мог. Он прав, конечно, насчёт случая, — кивнул на Федю, — но случай с чего-то начинается, и это зависит от того, чем у тебя забита голова. Вот лежу я раскрытый, без одеяла, вокруг темнота кромешная, а я думаю ни о чудовищах, а о том, как бы автобус не проспать. И в секунду меня мысль уколола, случай, да, но он вызывает отдельное восприятие.

— Что за мысль-то? — с нетерпением канючила Аня.

— Что из темноты на меня кто-то смотрит. Я обычно представляю какую-то старуху страшную в рваном платье, не знаю, может быть, в детстве меня напугала… И сразу одеялом укрылся, главное — ноги спрятать, почему-то всегда за них больше всего переживаешь, как будто монстру выбора другого не остаётся, только тебя за ногу цапнуть. Гляжу на темноту, а темнота, собственно, на меня, и жду, пока чудище выйдет, уже представляю, как вскакиваю и бегу. А потом ещё в коридоре что-то щёлкнуло, — Никита поморщился, от воспоминаний о тяжёлой ночи его пробила дрожь.

— И кто там был?! — Аня горящими глазами сверлила рассказчика, чуть ли не подпрыгивая на кресле.

— Когда поедем?! — запищал мальчик у окна.

Девушка вздрогнула от неожиданности, Федя надменно хихикнул.

— Да никого там не было, — успокоил Никита, — у нас в домах всегда что-то где-то щёлкает, скрипит, трещит, только мы этого не замечаем, пока нас этой иголкой мысли не кольнёт. Ночью, например, иду в туалет, темнота — не темнота, мне вообще всё равно, у меня нужда… но вот обратно… Чуть поёжусь ни с того ни с сего прямо… в процессе, и начинают мысли лезть: за дверью уже стоит клоун в кровище, из-под кровати вылезает паук с лицом бабки этой страшной, ну и за спиной у меня тоже кто-нибудь обязательно появляется, чтобы далеко не бегать.

— И как назад идти? — улыбнулась Аня.

— Молча, — Никита пожал плечами и улыбнулся в ответ, — как ещё. Себя перебарываешь и прёшь напролом.

— Ну и в чём я был не прав? — вступил Федя, нахмурившись. — Дело в случае. Иголка твоя — это случай.

— Ты не так говорил, — парировал Никита, — у тебя ночь во всём виновата, а у меня иголка, которая и днём кольнёт и вечером, да хоть на рассвете. Ещё, кстати, пока не забыл, — он вновь улыбнулся Ане, — была у нас одна страшилка.

— Про деревню опять? — недовольно буркнул Федя.

— Это даже загадка, — не обратив внимания на замечание соперника, начал Никита. — Женщина, значит, просыпается по будильнику, как положено, а рядом с ней лежит уже остывающее, обезглавленное тело её мужа. Захлёбываясь от ужаса, она выбегает из комнаты в коридор и видит, что входная дверь распахнута настежь. Дрожащими руками она запирается на все замки, идёт на кухню, забивается в угол и в слезах звонит в полицию. Но до приезда патруля она не доживает, почему?

— Когда поедем?! Я есть хочу! — завизжал мальчик, спрыгнув с кресла.

— Подожди, Митенька, иди сюда, не кричи, — дед протянул к внуку дряхлые руки.

— Отстань, — малец хлопнул пухлой ладошкой по дедовским рукам и побежал в другой угол, поближе к выходу.

— Ну что ты, вон, на тебя все смотрят, иди сюда, скоро поедем!

— Я не поеду!

Аня сидела в удивлении и замешательстве. Прыщавый Никита казался ей чрезвычайно загадочным и милым.

— Не знаю… — протянула она, — от страха, наверное?

— Нет, — улыбнулся парень, — то, что убило её мужа, осталось где-то в квартире. Оно просто не закрыло за собой дверь. А потом, когда Марина сидела на кухне, оно вышло с головой мужа в зубастой пасти…

— Обалдеть, сам придумал?

— Сам придумал, — засмущался он.

— А что за деревня, Федя? — обратилась Аня к хмурому юноше.

— А, деревня, — приободрившись, начал он, — это тоже страшилка. Был рассказик небольшой, не помню у кого, но там суть в том, что парень едет в деревню, ночует в пустом доме и во время ночёвки сталкивается с монстром.