Мракокрад

Нет. Нет. Не могла она погибнуть. С такой силой Мракокрад мог поступить как угодно, чтобы избавиться от Индиго, убивать ее было не обязательно. Может, он просто зачаровал ожерелье, которое заставило ее покинуть Глуби́на? Или серьгу, которая стерла Глуби́на из ее памяти? Нечто, что заставило ее разлюбить его?

«А ведь Индиго любила меня. – Сердце в груди грохотало. – Если это Мракокрад избавился от нее, то меня-то она не бросала».

Вот только Индиго не приняла бы подарка от Мракокрада, потому что считала проклятым все, к чему он прикасался.

Так что он мог с ней сотворить?

Опустившись на колени, Мракокрад развернул свиток на полу.

Как много чар! И все Мракокрад творил без его ведома. Казалось бы, мелочи: блюдо, на котором еда оставалась теплой, если мать опаздывала к ужину; одеяло, которое дарило ей крепкий сон в военных походах; набор бесконечных и не высыхающих красок для Вьюги… и вот, ближе к концу – колокольчик, оповещающий Мракокрада, если Глубин загрустит или ему станет одиноко.

Вина захлестнула его. Вот откуда Мракокрад знал, когда появиться и вытащить Глуби́на из трясины одиночества. Мракокрад и правда заботился о нем. Подумать только, сколько чар показывали его доброту.

Так, может, они ошибаются?

Может, светлая сторона Мракокрада еще сильна и перевешивает злую?

Однако вот Глубин увидел крупные чары: барьер, убивающий любого ледяного, нарушившего границы Ночного королевства; орудие, плюющее пламенем дальше любого дракона… и вот последнее:

Пусть Арктик из ледяного племени исполняет все мои приказы.

Что же он тогда мог сотворить с Индиго?

Зачаровать ее, как Арктика?

А ведь в свитке еще много свободного места. Знай пиши пожелания, подчиняя себе мир, устраняя несогласных, кроя события по своему хотению…

Глубин склонился к пергаменту и стал читать. Просмотрел свиток от начала и до конца, останавливаясь на каждом заклинании, прикидывая, можно ли его использовать на драконе так, чтобы он скрылся.

Ничего. Ничего об Индиго, ничего, что намекало бы на то, куда она подевалась.

Глубин присел в отчаянии. Он знал, что ответ здесь. Если только Ясновидица не ошиблась, и Индиго правда ушла по своей воле.

Свиток лежал перед ним и манил, будто тая в себе множество темных секретов.

Почерк у Мракокрада был неразборчивым, местами даже нечитаемым: неровные плотные строчки, резкие линии, острые уколы-точки. Ближе к концу Мракокрад как будто не сдерживался, все сильнее давя на бумагу.

Однако изменилось еще кое-что.

Ранние чары были прописаны плотно, одна за другой, ровными рядами. Браслет для Ясновидицы, защищающий от чтения мыслей; свиток, читающий сам себя…

Зато к концу Мракокрад уже не экономил место.

Зачем такие промежутки? Разве не стоило тщательно беречь каждый дюйм?

У Глуби́на заболели глаза, и только тут он сообразил что читает, используя ночное зрение. Ближайшие свечи уже погасли, и только одна мерцала у балкона. Глубин встал и сходил за ней в надежде, что при свете получится найти подсказку.

Он поставил ее на пол, взял в лапы свиток, и в этот миг перед глазами промелькнула тень.

«Что это?»

Глубин осторожно посмотрел пергамент на свет и увидел, как в пустых местах проявляются слова.

У Глуби́на перехватило дыхание: Мракокрад записывал чары исчезающими чернилами!

Чтобы их не увидела Ясновидица.

«Ох, Мракокрад…»

А вот и заклинание бессмертия… и чары, наложенные на сережки из лунного камня – они заставляли носившего их сосредотачиваться только на самых светлых, счастливейших временных потоках, скрывая все то страшное, что правда ждало в будущем.

Глубин нашел чары, посылающие Мракокраду мысленный сигнал, если кто-то другой воспользуется свитком. Повезло, что они не стали ничего тут писать.

А вот и… НЕТ!

Пусть Глубин, испив из этого кубка, разлюбит Индиго, забудет клятву и вольно пользуется дракомантией.

Какой ужас! Выходит, на кубке все же были чары, и худшие подозрения Индиго оправдались. Глубин так и не забыл звон, с которым разбилась чаша. Все-таки Индиго была права, права во всем. Она спасла Глуби́на – спасла от манипуляций Мракокрада, – а он ей не поверил.

Проявилось еще заклинание:

Пусть этот кинжал летит в Песчаное королевство и каждое полнолуние убивает по ледяному дракону, втайне, под покровом темноты. Пусть продолжает так целый год, или пока я не отзову его. Пусть оставляет рядом с трупами послание, предупреждающее, что скоро за ледяными придет Мракокрад, и тогда их ждет та же участь.