Читаем Мраморная муха (СИ) полностью

Современники отмечают грубость Надежды Мандельштам. Вот мнение Марии Петровых:

"Понимаю, как много она страдала, но не понимаю её сверхчеловеческой озлобленности. Мне эта злоба противна... И ведь зла она по природе - до всех самых страшных испытаний, и тогда, когда она была вроде бы добра".

Она манкирует этим (Кузину):

- "А знаете, ведь я тоже стерва, только это понимал один Ося. У меня стервозность переведена в другую тональность, и поэтому все думают, что я ангел";

- "В Москве я хамила всем, кроме А.В."

Не повезло А.В. - упустила возможность приобщиться к вечности.


Контрреволюция

Незадолго до второго ареста в доме отдыха "Саматиха" Мандельштамы вовлекли в свои эротические игры члена райкома партии. Не то, чтобы члена, но особу.

Впоследствии Надежду Яковлевну замучили сомнения: а не этот ли эпизод явился причиной второго ареста поэта. Проще говоря, относится ли совращение члена райкома партии к контрреволюционной деятельности?

В 1939 году, когда началась волна амнистий, Надежда Мандельштам написала письмо Лаврентию Берия, автору этих самых амнистий. Она просила уточнить, что явилось причиной ареста и не вызван ли он чьим-то злым умыслом или ошибкой. Об эпизоде с вовлечением она, разумеется, умолчала.

Важно другое. "Мы, - писала она, - скорее ожидали его полного восстановления и возвращения к открытой литературной деятельности, чем ареста".


Кума

"Я с дымящей лучиной вхожу к шестипалой неправде в избу..."

Все думали, что на Эзоповом языке шестипалая судьба - это Сталин. Сидит он в избе и ждёт, когда к нему Мандельштам зайдёт в гости, типа - с огоньком и на огонёк. Оказалось - нет, шестипалая неправда - это Надежда Яковлевна. И неутешительный вывод: "я и сам ведь такой же, кума".

Лучший эпиграф к воспоминаниям супруги.


Мрак и очищение

Ариадна Эфрон, читая воспоминания Н.Я., сетовала: "Сплошной мрак, всё под знаком смерти, а когда так пишут (?), то и жизнь не встаёт".

Ничего не встаёт.

А что - писатель должен быть злым. Лес рубят - щепки летят. Это не - Сталин, это - Шамфор: авгиевы конюшни не чистят метёлочкой. А то, что Россию превратили в Авгиевы конюшни, - факт.

Чистим помаленьку...

И сколько ещё работы!..


Посмертный развод

"У Надежды Яковлевны, - пишет Лидия Чуковская, - сознание извращённое". Если бы только сознание!

Авторитарной, утверждает М. Гаспаров, была память Н.Я.

И опять нашлись желающие очистить Осипа от наветов его доблестной супруги. Того и гляди дело дойдёт до посмертного развода. И вот что печально - никого не предлагают взамен. Нет, всё-таки Сталин обладал большей деликатностью: на место Крупской он выдвинул несколько кандидатур.


Лад

"Мраморной мухой" называл Мандельштама Велимир Хлебников. Это прозвище так понравилось Игорю Северянину, что он включил его в одно из своих стихотворений: "И так же тягостен для слуха поэт (как он зовется там?!) Ах, вспомнил: мраморная муха и он же - Осип Мандельштам".

И любила Н.Я. эту муху особенной любовью - на иудейский лад, непонятный людям иных религиозных конфессий.


Эпилог

"У нас даже неизданный закон имеет обратную силу" - возмущалась Надежда Мандельштам.

Странно слышать слово "закон" в её устах. Мы все были вне закона с 17 года и спорим лишь об одном - с февраля или октября.

Священная дура Эмма (и к тому же сука) прозорливо заметила и отметила противоположный Пастернаку путь Мандельштама. Только по срокам он находится в расстрельном списке с победителями, по сути - с проигравшими русскими поэтами Клюевым, Клычковым, Васильевым, не ставшими великими, - не судьба. Тела их сбросили в бездонную яму.

И последнее.

Сегодня ведутся споры: русский ли поэт Осип Мандельштам? Кто инициирует полемику - понятно. Приму посильное участие и отвечу - русский. Остался ли он при этом евреем? Разумеется, остался, хотя, как говорится, взялся за гуж, не говори что еврей. Не будем, однако, делить его и рвать на части. Доверимся суду ветхозаветного Соломона - заберите его себе и читайте - по-русски. Язык не забыли? Зря - Мандельштам поэт примечательный, знаковый

Перейти на страницу:

Похожие книги

Что такое «навсегда»
Что такое «навсегда»

Жизнь семнадцатилетней Мейси Куин разрушилась… Любимый отец скоропостижно скончался. Мать, всегда отличавшаяся властным характером, после смерти мужа стала буквально одержима жаждой контроля, а ее перфекционизм начал принимать болезненные формы. Кроме того, бойфренд Мейси предложил ей сделать перерыв в отношениях. Растерянная, сбитая с толку, страдающая от горя утраты и невозможности соответствовать материнским представлениям об «идеальной дочери», девушка решает что-то резко изменить и устраивается на лето официанткой. Мейси и не подозревает, что на новом месте работы ей предстоит найти и новых друзей, и человека, который сумеет объяснить простую истину: что толку стремиться к совершенству, если оно не приносит счастья?..

Сара Дессен

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее
Афонские рассказы
Афонские рассказы

«Вообще-то к жизни трудно привыкнуть. Можно привыкнуть к порядку и беспорядку, к счастью и страданию, к монашеству и браку, ко множеству вещей и их отсутствию, к плохим и хорошим людям, к роскоши и простоте, к праведности и нечестивости, к молитве и празднословию, к добру и ко злу. Короче говоря, человек такое существо, что привыкает буквально ко всему, кроме самой жизни».В непринужденной манере, лишенной елея и поучений, Сергей Сенькин, не понаслышке знающий, чем живут монахи и подвижники, рассказывает о «своем» Афоне. Об этой уникальной «монашеской республике», некоем сообществе святых и праведников, нерадивых монахов, паломников, рабочих, праздношатающихся верхоглядов и ищущих истину, добровольных нищих и даже воров и преступников, которое открывается с неожиданной стороны и оставляет по прочтении светлое чувство сопричастности древней и глубокой монашеской традиции.Наполненная любовью и тонким знанием быта святогорцев, книга будет интересна и воцерковленному читателю, и только начинающему интересоваться православием неофиту.

Станислав Леонидович Сенькин

Проза / Религия, религиозная литература / Проза прочее
Миф. Греческие мифы в пересказе
Миф. Греческие мифы в пересказе

Кто-то спросит, дескать, зачем нам очередное переложение греческих мифов и сказаний? Во-первых, старые истории живут в пересказах, то есть не каменеют и не превращаются в догму. Во-вторых, греческая мифология богата на материал, который вплоть до второй половины ХХ века даже у воспевателей античности — художников, скульпторов, поэтов — порой вызывал девичью стыдливость. Сейчас наконец пришло время по-взрослому, с интересом и здорóво воспринимать мифы древних греков — без купюр и отведенных в сторону глаз. И кому, как не Стивену Фраю, сделать это? В-третьих, Фрай вовсе не пытается толковать пересказываемые им истории. И не потому, что у него нет мнения о них, — он просто честно пересказывает, а копаться в смыслах предоставляет антропологам и философам. В-четвертых, да, все эти сюжеты можно найти в сотнях книг, посвященных Древней Греции. Но Фрай заново составляет из них букет, его книга — это своего рода икебана. На цветы, ветки, палки и вазы можно глядеть в цветочном магазине по отдельности, но человечество по-прежнему составляет и покупает букеты. Читать эту книгу, помимо очевидной развлекательной и отдыхательной ценности, стоит и ради того, чтобы стряхнуть пыль с детских воспоминаний о Куне и его «Легендах и мифах Древней Греции», привести в порядок фамильные древа богов и героев, наверняка давно перепутавшиеся у вас в голове, а также вспомнить мифогенную географию Греции: где что находилось, кто куда бегал и где прятался. Книга Фрая — это прекрасный способ попасть в Древнюю Грецию, а заодно и как следует повеселиться: стиль Фрая — неизменная гарантия настоящего читательского приключения.

Стивен Фрай

Мировая художественная культура / Проза / Проза прочее