Мраморное сердце

Джулиан не сомневался, что Райан найдёт общий язык с Ланже, если Райан был в восторге от работы конкретного художника, он при возможности говорил это ему лично, и нередко беседа затягивалась, а порой доходила и до дружбы. По сути, Джулиан сейчас наблюдал за искрой зарождения связи между ними, и ему почему-то совсем это не понравилось. Он знал, что никогда в жизни больше не захочет добровольно рассматривать эти скульптуры, да и вообще ходить на выставки работ Ланже, так что лучше было бы прекратить эту беседу как можно скорее. Но кто он был такой, чтобы мешать им общаться? А ведь им становилось всё легче друг с другом, и даже Жан стал более расслабленным и весёлым, а это был показатель, что в компании Райана ему комфортно. За их столиком осталось уже не так много людей, по идее он мог уже покинуть музей и возвращаться к своему бойфренду, который уже давно пытался ему перезвонить, напуганный его резким порывом час назад. Возможно даже, он уже был у МОМА и пытался проникнуть сюда, чтобы удостовериться, что с ним всё в порядке. Он чиркнул ему сообщение о том, что собирается домой, и только он поднялся со своего неудобного стула, как Райан обратился к нему:

– Джулиан, Жан ищет моделей для серии своих новых скульптур, ты не хотел бы ему позировать?

Батюшки, подумал Джулиан, как же вежливее всего отказаться, чтобы это не показалось грубым и при этом не разочаровать Райана, который так проникся работами этого Ланже! Райан смотрел на него пристально, его лицо было строгим и приветливым одновременно, у Джулиана всегда были проблемы отказать именно Райану, блин, как много он работал психологически с тем, чтобы научиться говорить «нет» Райану, посещал сеансы с психотерапевтом, даже разыгрывал сценки своих уверенных и красивых отказов, а всё без толку. Shit, shit, shit, думал он, пока драгоценные секунды убегали, а решение всё не приходило.

Ситуацию спас Жан. Правда, слово «спас» было относительным, потому что получилось так, что он просто решил за него. – Я бы хотел посмотреть, как ты впишешься в коллекцию этих скульптур, чтобы понять, подойдёшь ли ты. Мне нравится твоя подвижность и пластичность, но при этом в застывшем состоянии ты смотришься воистину неземным. У тебя явно есть модельный опыт, ты умеешь себя подать и знаешь, как двигаться, с таким материалом проще и быстрее работать.

И после этого они все втроём вернулись в это проклятое место, которое уже было освещено лучше. По идее, Джулиан ещё мог сказать, что не заинтересован, и что у него не будет времени ему позировать, но почему-то он только тупо улыбался, стараясь не всматриваться в неподвижные фигуры мраморных демонов, которые сейчас казались в ангельском обличии. Пока я не концентрируюсь на них, я спокойно могу тут находиться, успокаивал он себя, но предательская гипервентиляция грозила довести его до паники. Но он не может позволить себе этого, он был не один, на него смотрят, его сейчас судят, примеряют к этим адским инсталляциям, нужно просто выдержать эти минуты напряжения, и всё закончится.

– Повернись влево, – периодически командовал Ланже, при этом стоя на приличном расстоянии, вероятно, ему нужно было видеть издалека полную картину, – вот так идеально, застынь и выбрось все мысли из головы, стань ничем. Ты растворяешься, ты исчезаешь, тебя нет…

Вот Жан и подтвердил сейчас теорию анти-жизни своих «идеальных» скульптур, осознал Джулиан, стараясь всё также скрывать нервозное возбуждение, которое окутывало его глубинные страхи. Он хочет сделать меня таким же, то, от чего я так яростно убегаю уже несколько лет своей жизни, как увидел их впервые. Я стану инструментом в его руках по восхвалению хаоса и пустоты, это станет смертью моей личности, я прекращу существовать, это погубит меня и весь мир, мы нашлём на планету адские силы. Его мысленный поток уже походил на бред, он понимал это, но паникующий человек часто нелогичен и чересчур всё утрирует. Ему срочно надо было отсюда выбраться, но его сковало неописуемым ужасом, и тело его отказывалось ему повиноваться.

– Стой, кажется, я нашёл твой идеальный ракурс, это состояние между двумя мирами, не двигайся, – возбуждённо кричал Жан Ланже. – Ты сломан, да, но при этом неописуемо красив, твоя красота преобразилась, теперь она живая, в ней бурлит поток всех эмоций, ты в шаге от того, чтобы понять смерть!