Мститель

− Ну, так и оставайся болваном! – взвизгнула Крыыт. –

Ты, бродяга, осмеливаешься издеваться над немцем-портным? Да знаешь ли ты, что это значит: немец-портной? Стоит ему только на тебя пожаловаться –

и тебя заставят таскать раскаленное железо, а потом вздернут на виселицу. Ты должен на коленях просить у него прощения, что разгневал его.

− Если бы он этого потребовал, я, может, и попросил бы, – улыбнулся кузнец.

− Но он задал тягу, – добавил Прийду.

Крыыт была так обозлена, что на несколько минут онемел даже ее острый язык. Но так как женщина, рассвирепев, обязательно должна что-нибудь делать, то

Крыыт схватила стоявшую в углу метлу, шагнула к кузнецу, пытаясь одним взглядом испепелить его заживо, и как только язык у нее снова задвигался, завопила истошным голосом:

− Проваливай отсюда, и чтоб ноги твоей здесь больше не было!

− Лучше не задирай мужчину, – сердито сказал кузнец и так резко оттолкнул метлу, угрожавшую его носу, что и метла и разъяренная хозяйка описали в воздухе круг. Затем кузнец надел шляпу и вышел, не сказав ни слова.

Прийду хотел бежать за ним, но мать не пустила. Вскоре со двора донесся скрип ворот, а из горницы тихое всхлипывание...

Наступали сумерки. Кузнец Виллу шагал по знакомой тропинке к своему дому. Его ноги уже не были подобны крыльям, а двигались тяжело и лениво. Он хотя и смотрел перед собой в землю, но уже не искал крошечных следов и не улыбался, когда один из них вдруг попадался ему на глаза.

Прошагав так минут десять, он услыхал за спиной звук быстрых, легких шагов, обернулся и увидел, что его догоняет Май.

– Виллу! – воскликнула девушка слабым голосом и замедлила шаг.

Кузнец не двигался с места.

Май приблизилась медленно, боязливо. Когда она остановилась перед Виллу, тот, несмотря на сумерки, увидел, что у девушки глаза красные и заплаканные.

− Что тебе взбрело в голову – на ночь глядя бежать в темный лес? – сурово спросил Виллу.

− Я хотела узнать, не рассердился ли ты, – ответила

Май, робко улыбаясь и ища, как обычно делают женщины, подлинного ответа в глазах мужчины.

− Рассердился, да, – буркнул Виллу. – Я не собака, чтобы меня гнать из дому палкой.

− Не сердись, Виллу, – умоляюще сказала Май. – Мать вовсе не такая злая, какой кажется. Зато когда ты в другой раз придешь, она будет тем приветливее.

− Больше я не приду.

− Не придешь?

− Ноги моей у вас не будет.

− Значит, ты действительно рассердился?

− Да.

− И на меня тоже?

− Нет, на тебя – нет, но... не знаю, как сказать... ты мне сейчас не так мила, как обычно. Видишь ли, ты лицом настолько похожа на мать, что это вызывает у меня разные думы. Когда я сегодня увидел ее злое лицо и услышал ее недостойную брань, у меня явилась странная мысль – будто это ты, будто ты тоже можешь сделаться такой. Бес вас, женщин, знает! Я даже испугался так, что сердце заболело. И сейчас еще болит, а голова полна грустных мыслей. Я до сих пор не делал никакой разницы между немцами и эстонцами, а ваша мать каждый день твердит вам, что, мол, только немцы – люди, а мы просто скот; может, это в конце концов повлияет и на тебя, и на

Прийду, и вы тоже начнете меня презирать.

− Ты меня уже не любишь? – спросила Май голосом умирающей.

− Я и сам не могу сказать, – ответил кузнец в раздумье.

− Ну, тогда прощай.

− Прощай.

Никто из них не хотел первым двинуться с места.

Несколько минут царила глубокая тишина. Оба стояли, словно оцепенев, и глядели куда-то в темноту леса. Тишина стала страшной, мучительной...

− Спокойной ночи, Виллу!

− Спокойной ночи, Май!

Снег чуть скрипнул, как будто кто-то сделал легкий шаг. Дрожь прошла по телу кузнеца. Через миг он прижал к своей груди теплое трепетное тело и мягкие руки, точно гибкая и гладкая змея, обвились вокруг его шеи...

На небе уже погас последний отблеск зари и густая тьма покрывала лес, когда кузнец Виллу и его Май, держась за руки, возвращались к усадьбе Ристи. Расстались они на опушке леса.

− Чтобы ты не возненавидел меня, глядя на лицо моей матери, лучше ты к нам подольше не приходи, – сказала

Май, в десятый раз прощаясь с Виллу.

− А как же я с тобой буду видеться? – глухо спросил кузнец.

− Придется мне приходить к тебе, – со счастливой улыбкой ответила Май.

На мгновенье они прильнули друг к другу так тесно, что в темноте их можно было принять за одного человека.

Потом черный силуэт снова разделился на два; высокая темная фигура исчезла в лесу, а маленькая тень осталась на месте, прислушиваясь к звуку шагов, затихающему вдали.

4

Прийду, как обычно, бродил по лесам и деревням.

Однажды он случайно оказался в большой деревне Йыэмяэ, где крестьяне как раз собрались на важную сходку.