Мучения Минти Мэлоун

Что мне на самом деле по вкусу — помимо самой работы, — так это то, что, едва закончится программа, я свободна как ветер. Не надо торчать за столом, монтировать репортажи ночи напролет, а на следующее утро просыпаться со щелочками вместо глаз. Теперь этот крест несет Моника. Она заикнулась, что всегда мечтала стать репортером, и в общей суматохе Джек ее тоже повысил. Восторгу не было предела. Моника молода, полна энтузиазма и, как и я, заражена «радиовирусом», поэтому тяжелой работы не боится. А в мои обязанности входит всего лишь вести программу. И как здорово, что больше не надо никому помогать! Отработал в эфире, и дело с концом. Можно идти домой. Хотя обычно я остаюсь. Обожаю поторчать в офисе, поболтать со всеми, хотя у Уэсли теперь одна тема для разговоров — скорое отцовство и он уже всех достал своими младенцами. Я читаю газеты, делаю телефонные звонки, а потом, где-то в половине пятого, шагаю домой. Сегодня я пришла в пятнадцать минут шестого и, как обычно, застала Эмбер за любимым занятием. Сестрица разговаривала по телефону.

— Алло, — прогнусавила она. — Книшний мака-зин «Бор-р-дерз»? Уи. Говор-р-ить Сильвия Дю-пон. — О господи, опять она взялась за старые штучки. — Й-а звонить, чтобы заказить оч-чень карошший книга, ка-аторий весь мой друзийа рекомендовать. Оно на-зивать «Общественний полза», очень карошший автор, Эмбер Дейн. Й-а хотеть заказить дьесать штюк, силь ву пле… уи, уи… мерси… оревуар… Ха! — Положив трубку, Эмбер закатилась хохотом.

— Только не говори, что ты потом забываешь прийти и забрать книги, — сказала я.

— Да! — ухмыльнулась Эмбер. — Им ничего не остается, как их продать!

— И много книжных магазинов ты уже обзвонила?

— Тридцать три, — гордо ответила она. — И все время говорю с разным иностранным акцентом. Особенно классно получается с русским. Хочешь, продемонстрирую?

— Нет, спасибо. Надеюсь, ты вспомнишь, кем притворялась — русской или француженкой, — когда они перезвонят тебе и скажут, что заказ доставлен.

— Не глупи, Минти. Я всегда даю неправильный номер телефона.

— Ты чудовище, — со смехом признала я.

— Слушай, думаешь, легко быть писателем? Приходится использовать все доступные средства. — Откуда ни возьмись появилась Пердита и, урча, запрыгнула к Эмбер на колени.

— Она так хорошо выглядит, — оценила я, погладив кошку по голове. — Поправилась.

— Да, но мы не будем объедаться. Ведь мы же не хотим разжиреть, да, киска? Ну что, Пердита, покажем тетушке Минти, что мамочка купила нам сегодня в «Харродз»?

Эмбер блаженно улыбнулась, исчезла в кухне и вернулась с кошачьей корзинкой, отделанной мехом, и фарфоровой мисочкой с инициалами.

— Последний писк кошачьей моды, — довольно объявила кузина. — Все лучшее для нашей малышки.

— Повезло тебе, Пердита, — вздохнула я. — Меня бы так кто любил.

Эмбер открыла банку сардин в масле и наполнила до краев именную мисочку.

— Не переусердствуй, — предостерегла я. — Ей нельзя есть слишком много, а то плохо станет. Хотя сейчас у нее вид что надо.

— По-моему, она все еще растет, — оправдывалась Эмбер. Пердита пожадничала и поперхнулась. — Помни, Минти, мы должны компенсировать ей несчастное детство.

«Алло!» — проскрипел Педро. Звонил телефон. Наверное, кто-нибудь из книжного магазина. «Как поживаете?» — кричал Педро вслед, пока я шла в прихожую. «Да… да… да», — скучающим голосом повторял он. Я сняла трубку:

— Алло!

— Это Минти Мэлоун? — женский голос на другом конце провода был мне незнаком. Казалось, звонившая сильно расстроена. Пораженная ее тоном, я замешкалась с ответом.

— Это Минти Мэлоун? — повторила женщина, уже более настойчиво.

— Да. Это я. Кто говорит?

Наступила минутная пауза, и я начала нервничать.

— Вы меня не знаете, — с опаской сообщила незнакомка. Выговор у нее был аристократический. — Но мне очень нужно с вами побеседовать. — Она отчетливо произносила каждую букву.

— Зачем?

— Мое имя — Вирджиния Парк.

Пол в прихожей накренился под ногами. Хорошо, что рядом был стул, на который я и рухнула. Лицо у меня горело, а сердце отбивало барабанную дробь.

— Вы знаете, кто я такая? — поинтересовалась она. Голос у нее дрожал от волнения.

— Да, — тихо откликнулась я. — Знаю.

— Мне необходимо с вами поговорить, — повторила она.

— Зачем? — Меня подташнивало.

— Думаю, вас заинтересует то, что я хочу рассказать.

— О чем? — будто издалека услышала я свой голос. Мне было страшно, но до смерти любопытно.

— О Доминике, — чуть ли не прошептала она. — Я хочу рассказать вам кое-что о Доминике.

Так я и знала. А с какой еще стати она вздумала мне звонить? Что же произошло? Сердце сжалось от страха. О боже… Нет! Прошу тебя, Господи, нет! Он ужасно со мной обошелся, но я не желала ему плохого. В воображении пронеслись картины: останки Доминика размазаны по всему шоссе М‑1 [65], их собирают в пластиковый мешок. Доминик попал в ужасную аварию. Так вот почему она мне звонит: его мать, наверное, обезумела от горя.

— Он умер? — пролепетала я. Голова шла кругом. — Просто скажите. Что-то случилось? Он мертв?

— Нет, не мертв, — отрезала она. — Но лучше бы сдох, будь он проклят!