Мучения Минти Мэлоун

— Почему бы тебе не приготовить твою фирменную французскую заправку? — предложила Эмбер. — Только не забудь бальзамический уксус. — Она разочарованно вздохнула, возвращаясь к больной теме. — Не знаю, почему мой роман так плохо продается, — жаловалась кузина, пока я накрывала на стол. — Наверное, из-за плохого маркетинга: агенты даже пальцем не шевельнут. Я говорила, что хочу пустить рекламу в кинотеатрах, но они и думать не хотят. Ни на что не годятся.

Педро заскрежетал и раскатился оглушительным бабушкиным смехом.

— Но это же потянет на миллионы, — сказала я, протирая бокалы для вина чистым полотенцем.

— Я того стою, Минти, — не смутилась Эмбер. — Они должны использовать любую возможность.

В издательском мире Эмбер известна благодаря своим эксцентричным поступкам. В статьях она сравнивает себя с Диккенсом, Золя, Толстым. В книжных магазинах устраивает жуткие сцены, если ее произведения стоят не на самом видном месте. Яростные письма Эмбер критикам, рискнувшим нелестно отозваться о ее книгах, уже стали притчей во языцех. Однако наибольшую известность ей снискали те непомерные требования, которые она предъявляет своим издателям, «Хеддер Ходлайн».

— Как можно рассчитывать, что будет продан хоть один экземпляр моей книги, — жаловалась Эмбер, — если у меня даже нет рекламных постеров в метро? Я должна заставить их увеличить расходы на маркетинг. По крайней мере, до пятидесяти тысяч.

— Но люди в основном покупают книги по совету друзей, — заметила я, нарезая шампиньоны для домашнего соуса. — Вспомни «Мандолину капитана Корелли». Роман почти не рекламировали. Он разошелся только благодаря молве.

— Я же говорю, Минти, — Эмбер метнула в меня ядовитый взгляд, — ты ничего не смыслишь в издательском бизнесе.

— А, по-моему, тебе нужно гордиться своими литературными агентами, — возразила я, вспомнив, какие цитаты им удалось нарыть для обложки. Ради этого понадобилось с мастерством и хладнокровием пластического хирурга прооперировать рецензии на ее ранее вышедшие романы, превращая самые грязные оскорбления в восторженные похвалы. К примеру, Энтони Уэлч из «Таймс» аттестовал ее «Счастливый случай», как «поразительно тупое, тошнотворное чтиво». Сотрудники рекламного отдела «Хеддер Ходлайн» чудесным образом трансформировали нелицеприятное высказывание, и получилось: «Поразительно!» Еще «Хеддер Ходлайн» проявили нечеловеческую сдержанность, когда позволили Эмбер включить в список тех, кому она приносит благодарность, целое созвездие знаменитостей, ни с одной из которых она не была знакома. «Огромное спасибо Тони Блэру», — писала она и рассыпалась в благодарностях на три страницы — это в предисловии к «Общественной пользе».« Невозможно словами выразить признательность моей подруге, принцессе Кентской. И сердечное спасибо Фэй Уэлдон[40] за неоценимую поддержку и вдохновение». Ну, с Фэй Уэлдон Эмбер встречалась, один раз. В электричке. Фэй Уэлдон попросила ее закрыть окно. В пароксизме благодарности Эмбер разошлась до того, что выразила «безграничную признательность Гордону Брауну [41], Твигги и, конечно, моему любимому наставнику, сэру Исайе Берлину [42]». Я попыталась, было втолковать ей, что сэр Исайя Берлин скончался за год до того, как она приступила к написанию книги. Но она заверила меня, что никто не заметит, не говоря уж о том, что всем до лампочки.

— Издатели любят, когда авторы пускают пыль в глаза, — резвилась она. — Самое главное — пара громких имен, и неважно, живые это знаменитости или мертвые.

Эмбер опять взяла в руки книгу. Роман раскрылся на первой странице.

— Если бы я знала, что Чарли меня бросит, никогда бы не посвятила ему книгу, — объявила она. — Вычеркну его, если будет переиздание. Лучше бы я посвятила ее Педро. Он меня любит. Правда, дорогой? Скажи, Педро, тебе нравится? — Эмбер наугад открыла книгу и начала читать вслух. В золотистых глазах Педро заиграли искорки.

«Кэти страстно взглянула на Тома поверх горы дымящихся внутренностей. Разрушительные инстинкты повелевали ей излить свое сердце. Поведать ему о своих чувствах. Он срывал шкуру с белеющего остова, и его напряженные мускулы блестели от пота. „Нужно отбросить здравый смысл, — подумала она. — Все, что мне сейчас нужно, это его плоть».

— Том, — произнесла она. Он стоял к ней спиной и играл мускулами. — Послушай, Том, я долго думала…»

«Гав! Гав!» Эмбер отложила роман и бросилась открывать дверь. Все гостьи пришли одновременно. За ужином Эмбер опять напустилась на Чарли: как он, «грязная свинья», посмел так подло бросить ее, как можно быть таким «законченным мерзавцем». Гостьи сочувственно кивали. Только я морщилась и видела краем глаза, что Хелен, ставшая пунцовой, смущенно поеживается на стуле. Думаю, Хелен недолюбливает мою кузину, но никогда бы не призналась в этом. По-моему, она считает, что у Эмбер тяжелый характер, и не она одна. Я тоже, и не боюсь говорить об этом вам. Но в моем случае все по-другому, ведь Эмбер — член моей семьи.