Мученики ленинградской блокады. На краю жизни

На Балтийском заводе погиб человек, не дойдя до цеха десять шагов… Отчим и тетя работали на Балтийском заводе. В 1941 году, когда моя тетя уже не могла ходить, рабочие завода каждый месяц приносили ее хлебную карточку! Сами голодные, с опухшими ногами, они плелись через замерзший город (минус 30 градусов!). Им я посвящаю эту работу. Только ленинградцы могли так поступать, и это считалось нормой поведения

ПОДВОРОТНЯ

1941— 1942. Автолитография

Вот такой был город. Никто нигде не убирал. Нечистоты выливали с лестницы и из окон. До второго или третьего этажа была замерзшая желтая глыба

НА КОНЦЕРТ

1942. Набросок

Везут виолончель и ребенка берут с собой. Если погибнуть, то вместе

ДОБЕГУ

Февраль 1942. Гравюра на картоне

Моей однокласснице Валентине Ермолаевой посвящается. Она погибла в апреле 1942 года

ВСТРЕЧА

Март 1942. Гравюра на картоне

Мой друг Михаил Лапшин, одноклассник. В марте 1942 года мы повстречались, но разговора не получилось. Мы были крайне истощены. Он только сказал, что бывает в своей квартире и что «часы-то тикают» (цеплялся за живое…). Погиб в 1944 году под Ленинградом

ЧЕРЕЗ НЕВУ НА РАБОТУ

Рисунок. Бумага, соус

Портрет Зайнаб Ахметовны Яфаровой, которая с двумя детьми жила с нами в коммунальной квартире на Васильевском острове (18-я линия, д. 21, кв. 73) до войны, и уже в войну жили мы все вместе в кухне, затем в нескольких местах (после бомбежек и обстрелов наших очередных пристанищ), а затем вместе жили у моего отчима на работе. Так ходила Зайнаб Ахметовна через бесконечно большую белую пустыню, по льду — через мост далеко, да и опасно (мост обстреливался)

ЧЕРЕЗ ЛАДОГУ

Апрель 1942. Автолитография

Съезжаем на лед — а это сплошная вода-река, и машина по борт уходит в нее. Водитель большой, надежный, суровый. Обе дверцы кабины настежь. Грузовик «плывет», как катер, вода у бортов гребнем идет. В воде же стоят регулировщики… По дороге много машин полузатонувших или заглохших. Люди с них бредут в воде чуть ли не по грудь. Тут же обстрел. И снег валит сырой, густой и крупный. Ни зги ни впереди, ни вокруг. Фары зажгли. Сигнальные огни. Но заблудиться и так невозможно — река ведет. Все молчат, дети тоже. Ревут моторы, и бушует вода. Кое-где взрывы. Ну, летчикам-то ни зги не видно, промахнутся. Никогда: ни до, ни после — не переживала я такого страха. Мне кажется, я не дышала всю дорогу и впервые в жизни молилась Богу…