Мученики пера

Она съ отчаяніемъ уцѣпилась за руку дочери, приведенная въ ужасъ такою перемѣной въ ней, какую она считала совершенно невозможной.

— Онъ сказалъ мнѣ, чтобы я не показывалась ему болѣе на глаза, если сдѣлаюсь женою Мильвэна. Я не останусь послѣ этого въ его домѣ. Ты будешь приходить ко мнѣ, мама, и я буду по-прежнему любить тебя. Но отецъ слишкомъ несправедливъ ко мнѣ. Я не могу съ нимъ болѣе жить.

— Онъ самъ не знаетъ, что говоритъ, когда разсердится, рыдала мать. — Навѣрное онъ уже раскаявается въ своихъ словахъ. Онъ слишкомъ любитъ тебя, дитя мое, чтобы выгнать изъ дома... Онъ огорченъ тѣмъ, что обманулся въ своихъ надеждахъ. Вѣдь онъ даже во снѣ бредилъ своимъ журналомъ, Мэріанъ. Потерпи немного; я увѣрена, что онъ самъ скажетъ тебѣ, что онъ говорилъ все это въ раздраженіи. Дай ему прійти въ себя.

— Только сумасшедшій можетъ говорить такія вещи, возразила Мэріанъ, вырываясь изъ рукъ матери. — Чѣмъ-бы ни объяснялись его слова, я не стану болѣе терпѣть. Я довольно потрудилась для него и имѣю право на лучшее обращеніе со мною. Другое дѣло, еслибы онъ имѣлъ хотя малѣйшую причину ненавидѣть Джэспера; но это не болѣе какъ слѣпое предубѣжденіе, послѣдствіе его столкновеній съ другими людьми. По какому праву онъ оскорбляетъ моего будущаго мужа, называя его пройдохой?

— Онъ такъ много страдалъ, что у него испортился характеръ; онъ сталъ вспыльчивъ...

— И я тоже вспыльчива, стало быть, чѣмъ скорѣе мы разойдемся съ нимъ, тѣмъ лучше.

— Ты всегда была такая терпѣливая, Мэріанъ.

— Моему терпѣнію есть границы. Я не потерплю, чтобы со мною обращались какъ съ существомъ безправнымъ и безчувственнымъ. Каковъ-бы ни былъ мой выборъ, но такъ обращаться съ человѣкомъ нельзя. Онъ обманулся въ надеждахъ! Но что-же это, законъ природы, что-ли, чтобы дѣтей приносить въ жертву родителямъ? Мои деньги понадобятся моему мужу, и онъ способенъ сдѣлать изъ нихъ лучшее употребленіе, чѣмъ сдѣлалъ-бы отецъ. Ему не слѣдовало-бы даже разсчитывать на нихъ; я имѣю такое-же право на счастье, какъ и всякая другая женщина.

Она вся дрожала отъ гнѣва, но любовь придала ея матери силу убѣжденія. Она уговорила дочь пойти наверхъ, гдѣ грудь ея облегчилась наконецъ слезами. Впрочемъ, въ своемъ рѣшеніи съѣхать отъ отца она осталась непреклонной.

— Мы не можемъ оставаться подъ одною кровлей, сказала она, немного успокоившись. — Онъ не въ силахъ подавлять своей злобы на меня, а мнѣ слишкомъ тяжело чувствовать къ нему то, что я чувствую. Я возьму комнату по близости, и ты будешь часто приходить ко мнѣ.

— Но у тебя нѣтъ денегъ, Мэріанъ, со слезами возразила мать.

— Я могу занять пока нѣсколько фунтовъ. Дора Мильвэнъ ссудитъ мнѣ. Вѣдь я навѣрное скоро получу мои деньги.

Вскорѣ послѣ того, Мистриссъ Юль вошла въ кабинетъ своего мужа. Услыхавъ ея шаги, онъ обернулся и грозно сверкнулъ на нее глазами.

— Если ты пришла говорить о Мэріанъ, то не трудись напрасно! Я не могу слышать ея имени.

Она помолчала въ нерѣшимости, однако преодолѣла свою робость.

— Ты выгоняешь ее, Альфредъ, изъ нашего дома. О, какъ это нехорошо, какъ это нехорошо!

— Если не уйдетъ она, то уйду я, — понимаешь? А разъ я уйду, то уже не вернусь. Выбирай-же изъ насъ двоихъ, выбирай!

Онъ поддался вспышкѣ дикой злобы, заглушившей въ немъ всякую способность разсуждать, а сознаніе чудовищнаго безразсудства, которое онъ совершилъ въ этомъ состояніи, только усилило его ожесточеніе противъ всѣхъ.

— Не будь я такой бѣдной и безпомощной, сказала его жена, упавъ на стулъ и давая волю слезамъ, — я ушла-бы отъ тебя вмѣстѣ съ нею, прожила-бы у нея до ея свадьбы, а потомъ стала-бы жить въ своемъ собственномъ углу. Но у меня нѣтъ за душой ни одного пенни, и я слишкомъ стара, чтобы зарабатывать свой хлѣбъ. Я была-бы только бременемъ для дочери.

— Пожалуйста, не затрудняйся этимъ, уходи! закричалъ Юль. — Ты не останешься безъ средствъ, пока я могу работать; а когда не буду въ состояніи, то судьба твоя, во всякомъ случаѣ, будетъ не хуже моей. Твоя дочь могла-бы обезпечить мою старость, ничего не теряя; но она нашла, что отъ нея слишкомъ много требуютъ. Уходи! Дай мнѣ дожить остатокъ дней на свободѣ. Можетъ быть, я еще выгадаю нѣсколько лѣтъ, избавившись отъ проклятія, которое я навлекъ на себя своею глупостью.

Послѣ этого оставалось только прекратить разговоръ. Мистриссъ Юль ушла въ гостиную и цѣлый часъ проплакала тамъ, а потомъ, погасивъ лампы, потихоньку ушла наверхъ.