Мученики пера

«Было-бы естественно въ такомъ случаѣ стараться возобновить знакомство съ вами, начатое въ деревнѣ, и я, конечно, съ радостью сдѣлалъ-бы это. Я былъ однажды въ вашемъ домѣ до переѣзда сестеръ моихъ въ Лондонъ; надѣялся застать васъ дома, но не засталъ. Вскорѣ послѣ того я узналъ, къ моему крайнему прискорбію, что отношенія мои къ газетѣ «Current» и ея издателю дѣлаютъ повтореніе моего визита нежелательнымъ для васъ. Хотя я сознавалъ, что въ моей литературной дѣятельности не было и нѣтъ ничего такого, что давало-бы вамъ основательный поводъ быть недовольнымъ мною, тѣмъ не менѣе, боясь показаться докучливымъ, я воздерживался отъ повторенія моего визита и съ глубокимъ горемъ считалъ лучшее мое желаніе неосуществимымъ. Средства мои очень ограничены; я принужденъ браться за всякій трудъ, какой встрѣчается, и только случайность поставила меня въ такое положеніе, которое грозило убить надежду, что вы признаете меня когда-нибудь достойнымъ претендентомъ на руку вашей дочери.

«Обстоятельства поощрили меня сдѣлать шагъ, который раньше казался невозможнымъ. Убѣдившись, что миссъ Юль раздѣляетъ мои чувства, я попросилъ ея руки и она дала свое согласіе. Я питаю надежду, что вы позволите мнѣ теперь посѣщать вашъ домъ. Миссъ Юль извѣстно, что я пишу вамъ. Не позволите-ли вы ей сказать два слова въ мою защиту, чтобы доказать вамъ, что насъ раздѣляетъ одно недоразумѣніе. Какъ Мэріанъ, такъ и я горячо желаемъ, чтобы вы одобрили нашъ союзъ; иначе счастье, на которое мы разсчитываемъ, было-бы неполнымъ.

«Искренно преданный вамъ

«Джэсперъ Мильвэнъ».

Съ полчаса послѣ того какъ Альфредъ Юль дочиталъ это письмо, онъ сидѣлъ въ мрачномъ раздумьи, которое было прервано приходомъ Мэріанъ. Она вошла блѣдная и робко приблизилась къ отцу. Онъ оглянулся, когда стукнула дверь, и, увидѣвъ дочь, отвернулся.

— Прощаешь ты мнѣ, папа, что я скрыла отъ тебя это?

— Прощать? повторилъ онъ рѣзкимъ, протяжнымъ голосомъ. — Повѣрьте, что мнѣ совершенно все равно. Вы совершеннолѣтняя и я не вправѣ удерживать васъ, когда вы лѣзете въ сѣти перваго встрѣчнаго пройдохи. Мнѣ нѣтъ дѣла до васъ; вы можете имѣть столько секретовъ, сколько пожелаете, и толковать о моемъ прощеніи есть чистое притворство.

— Я говорю искренно. Я съ самаго начала открыла-бы вамъ все, еслибы это было возможно; но вы знаете, что удержало меня отъ этого.

— Знаю; и полагаю даже, что къ этому примѣшивалась нѣкоторая доля стыда.

— О стыдѣ тутъ не можетъ быть рѣчи, холодно возразила Мэріанъ. — Я не имѣю и никогда не имѣла повода стыдиться.

— Допустимъ. Желаю вамъ никогда не имѣть повода и къ раскаянію. Когда-же ваша свадьба?

— Это еще не рѣшено.

— Вѣроятно, какъ скоро душеприкащики вашего дяди выдадутъ вамъ документы, которые очевидно имѣютъ близкое отношеніе къ этому браку.

— Можетъ быть.

— Вы предупредите вашу мать?

— Я только-что сказала ей.

— Прекрасно. Стало-быть, болѣе объ этомъ нечего толковать.

— Вы отказываетесь принимать Мильвэна?

— Отказываюсь самымъ рѣшительнымъ образомъ и прошу васъ передать ему этотъ отвѣтъ на его письмо.

— Едва-ли такой поступокъ достоинъ джентльмена, замѣтила Мэріанъ, у которой глаза заблестѣли негодованіемъ.

— Очень обязанъ вамъ за нравоученіе.

— Скажи мнѣ, папа, прямо и просто: за что ты не любишь Мильвэна?

— Я считаю лишнимъ повторять то, что уже было говорено. Впрочемъ, во избѣжаніе недоразумѣній, я могу предупредить васъ, какія будутъ практическія послѣдствія моей нелюбви къ этому человѣку. Со дня вашего брака съ нимъ, вы перестанете существовать для меня. Я положительно запрещаю вамъ ступать ногою въ мой домъ послѣ того. Вы сами сдѣлали свой выборъ, идите-же своею дорогой. Я надѣюсь, что никогда болѣе не увижу вашего лица послѣ этого брака.

Они впились другъ въ друга глазами.

— Если таково ваше рѣшеніе, сказала Мэріанъ дрогнувшимъ голосомъ, — то я не могу долѣе оставаться въ вашемъ домѣ. Ваши слова безразсудно жестоки. Завтра я съѣду отсюда.

— Повторяю, вы, какъ совершеннолѣтняя, свободны въ своихъ поступкахъ. Мнѣ все равно, когда-бы вы ни съѣхали отъ меня. Вы доказали мнѣ, что я менѣе чѣмъ ничего не значу для васъ, и разумѣется, чѣмъ скорѣе мы перестанемъ мозолить глаза другъ-другу, тѣмъ лучше.

Столкновенія съ отцомъ, казалось, развили въ Мэріанъ такую-же вспыльчивость характера, какою и онъ самъ страдалъ. Лицо ея, обыкновенно носившее печать кротости и серьезности, теперь горѣло гнѣвомъ; ноздри раздулись, губы дрожали, темные, блещущіе гнѣвомъ глаза были великолѣпны.

— Вамъ не придется повторять мнѣ это, сказала она и вышла изъ комнаты.

Она вошла въ гостиную, гдѣ мать ея ждала результатовъ этого объясненія.

— Мама, этотъ домъ не можетъ долѣе оставаться моимъ домомъ, сказала ей дочь мягкимъ, но серьезнымъ тономъ. — Завтра я съѣду и проживу до брака въ меблированныхъ комнатахъ.

Мистриссъ Юль горестно вскрикнула и вскочила съ мѣста.

— О, не дѣлай этого, Мэріанъ! Что онъ сказалъ тебѣ? Пойдемъ, разскажи мнѣ, голубушка; не волнуйся такъ.