Мученики пера

— Но ѣхать нужно, сказалъ Рирдонъ. — Хотя этотъ бѣдный малютка и не занимаетъ большого мѣста въ моемъ сердцѣ, однако, если Эми зоветъ меня, то я долженъ ѣхать.

Онъ попросилъ Биффена сбѣгать въ ближнюю лавочку за росписаніемъ поѣздовъ, а самъ уложилъ пока въ дорожный мѣшокъ самыя необходимыя вещи. Биффенъ вернулся весь бѣлый.

— Снѣгъ?

— Да; уже съ часъ какъ валитъ.

— Нечего дѣлать; ѣхать все-таки нужно.

Поѣздъ въ Брайтонъ отходилъ въ 20 минутъ

восьмого, а на часахъ Рирдона было уже безъ пяти минутъ семь. Надо было торопиться. Они вмѣстѣ вышли изъ дома, и Рирдонъ, попросивъ друга проводить его до станціи, взялъ кэбъ.

— Такой маленькій ребенокъ врядъ-ли вынесетъ дифтеритъ, замѣтилъ онъ дорогой.

— Да, боюсь, что надежды мало.

— Зачѣмъ она зоветъ меня?

— Какой нелѣпый вопросъ! Вы болѣзненно настроены. Бросьте это тупое упрямство! Слушайтесь голоса вашего сердца. Какое право имѣете вы портить свою и чужую жизнь вашимъ одностороннимъ идеализмомъ? Зачѣмъ не извлекать пользы изъ обстоятельствъ? Зачѣмъ рѣзать хлѣбъ бритвой, когда для этого есть простой ножъ?

Рирдонъ молчалъ, глядя въ окно кэба.

— Вы любите вашу жену, и она также, должно быть, привязана къ вамъ, если въ горѣ прежде всего подумала о васъ.

— Можетъ быть, она сочла долгомъ увѣдомить отца...

— Можетъ быть... можетъ быть... Опять бритва! Да понимайте-же вещи просто, не мудрствуя лукаво!

На станціи они закусили и затѣмъ разстались съ горячимъ рукопожатіемъ.

— Простите мою откровенность и будьте счастливы, сказалъ Биффенъ.

Онъ стоялъ на платформѣ, пока красный фонарь задняго вагона не скрылся за снѣгомъ и темнотой.

XXXI.

Рирдонъ никогда не бывалъ въ Брайтонѣ и былъ предубѣжденъ противъ этой мѣстности, съ которою у него связывалось представленіе о модномъ свѣтѣ и объ его пустозвонной глупости. Онъ зналъ, что Брайтонъ есть ничто иное какъ часть Лондона, превращенная въ приморскій городокъ, и такая связь вредила ему въ его глазахъ, при всей его любви къ морю. Мысль эта даже раздражала его въ началѣ пути и нѣсколько охлаждала нѣжное чувство, съ которымъ онъ думалъ о свиданіи съ женой; но по мѣрѣ приближенія къ Брайтону, послѣднее брало верхъ.

Однако лихорадка его усиливалась; онъ безпрестанно кашлялъ и задыхался. Онъ не могъ ни минуты оставаться неподвижнымъ, но въ то-же время чувствовалъ, что величайшимъ счастьемъ было-бы теперь для него — лежать въ летаргическомъ снѣ. Когда онъ доѣхалъ до мѣста и сѣлъ въ кэбъ, который долженъ былъ подвезти его къ дому, гдѣ жила его жена, съ нимъ сдѣлался такой припадокъ лихорадки, что у него защелкали зубы. Подъѣзжая къ дому, онъ услышалъ, какъ часы пробили одиннадцать.

Дверь отворилась, едва онъ прикоснулся къ колокольчику, и служанка тотчасъ ввела его въ гостиную въ нижнемъ этажѣ. Домъ былъ маленькій, но уютно меблированный. На столѣ горѣла лампа; въ каминѣ тлѣли красные уголья. Пока служанка ходила докладывать Мистриссъ Рирдонъ, гость положилъ на полъ свой мѣшокъ и снялъ пальто. Оно было новое, но костюмъ на немъ былъ домашній, самый жалкій; онъ не имѣлъ времени или не догадался перемѣнить его.

Рирдонъ не слыхалъ шаговъ Эми; она вошла торопливо, нѣсколько запыхавшись, очевидно, сбѣжавъ съ лѣстницы. Взглянувъ на мужа, она подошла ближе, положила обѣ руки ему на плечи и поцѣловала его. Онъ такъ дрожалъ, что съ трудомъ держался на ногахъ. Взявъ ея руку, онъ поднесъ ее къ своимъ губамъ.

— Какое у васъ горячее дыханіе! Какъ вы дрожите! Вы больны? спросила Эми.

— Простудился, отвѣтилъ онъ хриплымъ голосомъ и раскашлялся. — Что съ Вилли?

— Очень плохъ. Докторъ пріѣдетъ вторично сегодня вечеромъ. Мы думали, что это онъ звонитъ.

— Вы не ждали меня сегодня?

— Я не была увѣрена, что вы пріѣдете.

— Зачѣмъ вы звали меня, Эми? Потому-ли, что считали долгомъ дать мнѣ знать?

— Да, — и еще потому...

Она не договорила и разрыдалась. Этотъ приливъ чувствъ былъ неожиданнымъ для нея самой; голосъ ея былъ твердъ передъ тѣмъ и только сдвинутыя брови свидѣтельствовали объ ея душевномъ страданіи.

— Что я буду дѣлать, что я буду дѣлать, если Вилли умретъ? вырвалось у нея между рыданіями.

Рирдонъ заключилъ ее въ объятія и съ любовью положилъ руку ей на голову, какъ онъ дѣлалъ въ былое время.

— Хочешь свести меня къ нему?

— Конечно, — но сначала выслушай, какъ мы попали сюда. Мистриссъ Картеръ ѣхала на недѣлю погостить къ своей матери и пригласила меня поѣхать вмѣстѣ съ нею. Я не хотѣла, но я такъ тосковала, мнѣ было такъ тяжело жить безъ тебя, что я поѣхала, чтобы разсѣяться... Ахъ, зачѣмъ я это сдѣлала! Вилли не простудился-бы безъ этого...

— Разскажи, когда и съ чего началось.

Она разсказала въ короткихъ словахъ и прибавила:

— Я дѣлю мою комнату съ няней, а этотъ домъ такъ малъ, что для тебя не найдется лишней комнаты. Но въ нѣсколькихъ шагахъ отсюда есть гостинница.

— Хорошо, не безпокойся обо мнѣ.

— Однако у тебя такой больной видъ. Тебя бьетъ лихорадка... Давно это у тебя?