Мучимые ересями

— Единственное, что поражает меня в этом с точки зрения Кайлеба, — продолжил Тартарян, — это то, как невероятно глупо это было бы. Заметь, люди совершают глупые поступки, особенно когда в деле замешано достаточно ненависти, а Бог свидетель, Кайлеб и князь ненавидели друг друга. Но если это был Кайлеб, то это была первая глупость, которую он совершил, насколько я знаю. И был ли это он или нет, это не меняет того факта, что у него всё ещё есть армия и флот… а у нас нет. Мне неприятно это говорить, Ризел, но у нас нет выбора. На самом деле, с кончиной князя, у нас даже меньше выбора, чем было у него.

— Даже если это правда, что заставляет тебя думать, что остальная часть княжества прислушается нам? — с горечью спросил Каменная Наковальня.

— А к кому они ещё могут прислушаться, в данный момент? Теперь, когда Филип покинул княжество вместе с Айрис и Дейвином, ты наиболее близок к положению первого советника, из всех, кто у нас есть. Не говоря уже о том, что князь назначил тебя регентом, если с ним что-нибудь случится.

— Но он назначил меня регентом молодого Гектора. Теперь, когда он мёртв вместе с князем, мне не для кого быть регентом.

— Ещё остаётся Жоэл, — очень осторожно сказал Тартарян.

— Нет! — Ладонь Каменной Наковальни громко треснула по поверхности совещательного стола, а его измученное лицо вспыхнуло от гнева. Несмотря на блеск в его глазах, Тартарян был рад видеть эту эмоцию, и далеко не по одной причине.

— Если я не скажу тебе этого, Ризел, это сделает кто-нибудь другой, — сказал он через мгновение. — Если бы князь хоть на мгновение задумался о том, что его вместе с молодым Гектором могут убить, он бы не послал Дейвина в Дельфирак. Но он сделал это, и мы все остались разгребать последствия этого.

Челюстные мышцы Каменной Наковальни задеревенели. На мгновение ему показалось, что он вот-вот вскочит на ноги и вылетит из залы, где проходила их встреча. Но затем он заставил себя откинуться на спинку стула и сделать ещё один глубокий, успокаивающий вдох, которых, как ему казалось, ему требовалось так много в последнее время.

Тартарян был прав, и Каменная Наковальня знал это, но это ни на йоту не повысило привлекательность происходящего. И не только из-за того вызывающего зависть положения, в которое оно грозило поставить его лично.

Предыдущие два поколения не были слишком великодушны в том, что касалось потомства Дома Дайкин. Дед князя Гектора, князь Льюк, произвёл на свет только двоих детей: отца Гектора, Фронца, и его дядю, Алика. Князь Фронц, в свою очередь, произвёл на свет только двоих детей, доживших до совершеннолетия: самого Гектора и его сестру Шерил. Алик Дайкин произвёл на свет только одну дочь, Фару, кузину Гектора. И Гектор, и Шерил были гораздо плодовитее своих родителей. Гектор произвёл на свет троих детей, а Шерил не менее пяти, и таким образом поставили перед Каменной Наковальней проблему, потому что Шерил вышла замуж за своего троюродного брата, сэра Жасина Гарвея, барона Ветряного Крюка, что делало её детей троюродными братьями Гарвея.

И, конечно, сделало их племянницами и племянницами князя Гектора.

По корисандийским законам принц Дейвин был законным наследником своего отца после убийства старшего брата. Ни он, ни Тартарян не сомневались, что Айрис могла бы стать лучшим правителем, чем её девятилетний брат, особенно в нынешних катастрофических обстоятельствах, но в отличие от Чизхольма, корисандийский закон несколько поколений назад установил, что дочери не могут унаследовать трон. И вопрос, к сожалению, в данный момент был гипотетическим, так как ни Дейвина, ни Айрис не было в Корисанде. А вот их кузены, с другой стороны, находились в Корисанде, и молодой Жоэль Гарвей, нынешний барон Ветрянного Крюка, стоял следующим в очереди престолонаследования после Дейвина.

— Я знаю, кое-кто будет настаивать, что мы должны поставить Жоэля вместо Дейвина, — сказал Каменная Наковальня после некоторой паузы. — Я даже могу увидеть довольно веские аргументы в пользу этого. Но что бы ни предлагал кто-то другой, я не могу участвовать в принятии этого решения по многим причинам. Включая тот факт, что все мои клятвы были принесены отцу Дейвина, а не Жасину. И, — добавил он более неохотно, — даже если бы это было не так, Жоэл не подходит для этой работы, и ты это знаешь, Терил.

— Я не знаю никого, кто мог бы «подойти для этой работы» при данных обстоятельствах, — ответил Тартарян. — С другой стороны, я понимаю, что ты имеешь в виду, — признался он. — Хорошая новость в том, что я думаю, что Жоэл сказал бы то же самое.

— Я тоже, — тяжело произнёс Каменная Наковальня. — Он всегда старался изо всех сил, но, честно говоря, из него получился хороший барон.