Читаем Мудрая кровь полностью

Хейз помотал головой. Выражение его лица не изменилось, он не повернулся к полицейскому, а продолжал сидеть, глядя в пространство.

Полицейский поднялся и вернулся к патрульной машине. Открыв дверцу, еще раз посмотрел на сидевшего к нему спиной Хейза:

— Тогда — пока, всего хорошего. — Он забрался в машину и уехал.

Через некоторое время Хейз встал и медленно побрел назад в город. В хозяйственном магазине купил железное ведро и мешок извести и пошел домой. Во дворе открыл мешок и высыпал известь в ведро. Потом поднялся по ступенькам к крану и доверху наполнил ведро водой. Хозяйка сидела на крыльце, поглаживая кошку.

— Что это вы собрались делать, мистер Моутс? — спросила она.

— Хочу ослепить себя, — ответил он и вошел в дом. Хозяйка осталась на крыльце. Она была не из тех людей, что в одном слове видят больше жестокости, чем в другом, каждому слову она смотрела в лицо, и все лица были одинаковые. Если бы ей стало совсем худо, она бы не ослепила себя — зачем это нужно, просто покончила бы с собой. Засунула бы голову в духовку или приняла кучу безболезненных снотворных таблеток, вот и все. По всей вероятности, мистер Моутс ей просто нагрубил; ну какому человеку придет в голову портить себе зрение? Такой проницательной женщине, как она, уж лучше умереть, чем ослепнуть. Но тут она внезапно поняла, что, когда умрет, тоже ослепнет. Она оцепенела, пораженная этой мыслью. Ей вспомнилось выражение «вечная смерть», как говорят проповедники, но она тут же стерла его из сознания, и на лице ее отразилось не больше волнения, чем на мордочке кошки. Она не была религиозной или слишком впечатлительной и каждый день благодарила за это звезды. Но отдавала должное людям, у которых была такая склонность, — а у мистера Моутса она была, иначе бы он не стал проповедником. Он и вправду мог ни с того ни с сего выжечь себе глаза известью, потому что все люди такого сорта, сказать по правде, слегка с приветом. В самом деле, с какой стати здравомыслящий человек станет лишать себя удовольствия смотреть на самого себя?

Вот этого она не знала.

Глава 14

Но вопрос этот не исчез из ее сознания, поскольку, все-таки выполнив задуманное, мистер Моутс остался жить в ее доме, и его вид ежедневно напоминал ей об этом. Поначалу она сказала ему, что не хочет, чтобы он оставался, потому что черных очков он не носил, а смотреть на то, что он устроил со своими глазами, — удовольствия мало. По крайней мере, так ей казалось. Когда он был рядом, она не думала ни о чем другом и, сама того не желая, наклонялась и пристально всматривалась в его лицо, словно пытаясь обнаружить там нечто, невиданное раньше. Это раздражало ее и наводило на мысль, что он умудряется каким-то непонятным образом ее обманывать. Каждый день он сидел с ней на крыльце часами, но сидеть с ним было все равно что одной; он говорил, только когда ему хотелось. Можно было задать ему какой-нибудь вопрос утром, а ответ услышать днем или вообще не услышать. Он предложил доплачивать ей за то, чтобы она оставила за ним комнату, потому что он знал на ощупь путь туда и обратно, и она разрешила ему остаться, по крайней мере пока не выяснит, каким же образом ее обманывают.

Каждый месяц он получал от правительства деньги за то, что война сделала с чем-то у него внутри, так что работать ему было не обязательно. Хозяйку всегда поражало, что у других людей водятся деньги. Узнав о чьих-нибудь доходах, она начинала докапываться до их истоков и неизменно убеждалась, что истоком является она сама. Она была уверена, что налоги, которые она платит, поступают в самые никчемные в мире кошельки, что правительство не только посылает ее деньги всяким заграничным неграм и арабам, но и содержит своих слепых дураков и всех идиотов, которые умеют только расписываться на чеке. Она чувствовала, что имеет право вернуть себе как можно больше из того, что у нее отобрали, — деньги или что-то иное, словно ей когда-то принадлежал весь мир, а потом его растащили по кусочку. Она стремилась заполучить всякую вещь, которая оказывалась перед глазами, и больше всего ее бесила мысль, что совсем рядом, под рукой, спрятано нечто ценное, чего она не в силах разглядеть.

Перейти на страницу:

Все книги серии Белая серия

Смерть в середине лета
Смерть в середине лета

Юкио Мисима (настоящее имя Кимитакэ Хираока, 1925–1970) — самый знаменитый и читаемый в мире СЏРїРѕРЅСЃРєРёР№ писатель, автор СЃРѕСЂРѕРєР° романов, восемнадцати пьес, многочисленных рассказов, СЌСЃСЃРµ и публицистических произведений. Р' общей сложности его литературное наследие составляет около ста томов, но кроме писательства Мисима за свою сравнительно недолгую жизнь успел прославиться как спортсмен, режиссер, актер театра и кино, дирижер симфонического оркестра, летчик, путешественник и фотограф. Р' последние РіРѕРґС‹ Мисима был фанатично увлечен идеей монархизма и самурайскими традициями; возглавив 25 РЅРѕСЏР±ря 1970 года монархический переворот и потерпев неудачу, он совершил харакири.Данная книга объединяет все наиболее известные произведения РњРёСЃРёРјС‹, выходившие на СЂСѓСЃСЃРєРѕРј языке, преимущественно в переводе Р". Чхартишвили (Р'. Акунина).Перевод с японского Р". Чхартишвили.Юкио Мисима. Смерть в середине лета. Р

Юкио Мисима

Малые литературные формы прозы: рассказы, эссе, новеллы, феерия

Похожие книги

Точка опоры
Точка опоры

В книгу включены четвертая часть известной тетралогия М. С. Шагинян «Семья Ульяновых» — «Четыре урока у Ленина» и роман в двух книгах А. Л. Коптелова «Точка опоры» — выдающиеся произведения советской литературы, посвященные жизни и деятельности В. И. Ленина.Два наших современника, два советских писателя - Мариэтта Шагинян и Афанасий Коптелов,- выходцы из разных слоев общества, люди с различным трудовым и житейским опытом, пройдя большой и сложный путь идейно-эстетических исканий, обратились, каждый по-своему, к ленинской теме, посвятив ей свои основные книги. Эта тема, говорила М.Шагинян, "для того, кто однажды прикоснулся к ней, уже не уходит из нашей творческой работы, она становится как бы темой жизни". Замысел создания произведений о Ленине был продиктован для обоих художников самой действительностью. Вокруг шли уже невиданно новые, невиданно сложные социальные процессы. И на решающих рубежах истории открывалась современникам сила, ясность революционной мысли В.И.Ленина, энергия его созидательной деятельности.Афанасий Коптелов - автор нескольких романов, посвященных жизни и деятельности В.И.Ленина. Пафос романа "Точка опоры" - в изображении страстной, непримиримой борьбы Владимира Ильича Ленина за создание марксистской партии в России. Писатель с подлинно исследовательской глубиной изучил события, факты, письма, документы, связанные с биографией В.И.Ленина, его революционной деятельностью, и создал яркий образ великого вождя революции, продолжателя учения К.Маркса в новых исторических условиях. В романе убедительно и ярко показаны не только организующая роль В.И.Ленина в подготовке издания "Искры", не только его неустанные заботы о связи редакции с русским рабочим движением, но и работа Владимира Ильича над статьями для "Искры", над проектом Программы партии, над книгой "Что делать?".

Афанасий Лазаревич Коптелов , Виль Владимирович Липатов , Дмитрий Громов , Иван Чебан , Кэти Тайерс , Рустам Карапетьян

Фантастика / Современная русская и зарубежная проза / Современная проза / Cтихи, поэзия / Проза / Советская классическая проза