Мудрая кровь

Шоссе было буквально утыкано заправочными станциями, фургонными городками и психушками. Через некоторое время пошли красные насыпи по бокам от дороги, а за ними – участки земли, соединенные столбиками с числом 666 на них. Небо лило на землю воду, и наконец вода начала просачиваться в салон машины. Тут из канавы, задрав рыло, показалась свинья во главе целой колонны сородичей. Пришлось Хейзу затормозить и ждать, пока последнее животное скроется в канаве на противоположной стороне трассы.

Хейзу казалось, будто происходящее вокруг – осколок чего-то крупного и бесцветного, чего-то, что некогда случилось с Хейзом и о чем он успел позабыть. В этот момент с боковой дороги на шоссе, прямо перед Хейзом, вывернул черный пикап. В кузове он вез привязанные медную кровать, стул и стол, а поверх них – клетку с полосатыми плимутроками. Пикап еле-еле тащился посреди трассы, и Хейз принялся жать на клаксон. Он трижды ударил по кнопке, пока не понял: сигнал не работает. Клетку так плотно набили цыплятами, что головы крайних птенцов выступали за прутья. Грузовичок ехал очень медленно, и Хейз был вынужден принять его темп. По обеим сторонам тянулись размокшие поля; потом – сосновые рощи.

Дорога повернула и пошла под гору; по одну ее сторону высилась насыпь с соснами, по другую – серый валун, выпирающий из склона оврага. На камне красными буквами значилась надпись: «ГОРЕ БОГОХУЛЬНИКАМ И РАЗВРАТНИКАМ! ДА ПОГЛОТИТ ВАС АД!» Пикап еще больше замедлил ход, словно водитель читал послание. Хейз снова принялся колотить по нерабочему клаксону – бил и бил, но сигнала не воспоследовало. Наконец пикап, трясясь и увозя мрачных цыплят, свернул за следующий холм, а Хейз остановил машину. Под самой надписью имелась приписка меньшими буквами: «Иисус спасет».

Зачитавшись, Хейз не услышал гудка. Позади остановился длинный, как железнодорожный вагон, нефтевоз. Буквально через секунду в окно к Хейзу заглянула красная квадратная морда – человек оглядел затылок Хейза и его шляпу.

– Ты чего это встал посреди дороги? – спросил водитель грузовика, похлопав Хейза по плечу. Хейз обернулся и посмотрел на водителя, состряпав на лице недавнее хрупкое выражение.

– Уберите руку, – ответил он. – Я знак читаю.

Водитель руку не убрал и выражение на морде сохранил прежнее. Как будто не расслышал слов Хейза.

– Развратник греховен еще до разврата, – произнес Хейз. – Разврат – не порок, не богохульство. Порок был до него.

Водитель грузовика молча смотрел на Хейза все тем же взглядом.

– Иисус – обман для черных.

Водитель положил обе руки на окно, словно намереваясь перевернуть «эссекс».

– Так ты уберешь с дороги свой сортир на колесах, нет?

– Я не обязан бежать от чего-либо, потому что я ни во что не верю.

С минуту Хейз и водитель смотрели друг на друга, и в это время в голове у юноши созрел новый план.

– В какую сторону зоопарк? – спросил Хейз.

– Ты из него сбежал? – ответил водитель. – Тогда возвращайся.

– Хочу проведать одного малого, который там работает.

Заведя мотор, Хейз поехал своей дорогой, оставив водителя грузовика у размалеванного камня.

Глава 5

В то утро, едва проснувшись, Енох Эмери уже знал, что придет нужный человек. Знал благодаря мудрой крови, унаследованной от папани.

В два часа пополудни он встретил сторожа из второй смены.

– На пятнадцать минут опоздал, – раздраженно произнес Енох. – Но я дождался тебя, хотя мог спокойно уйти.

На работе Енох носил зеленую униформу с желтой обтачкой воротника и рукавов и желтыми же полосками на брюках. Парень из второй смены, с выпуклым землистым лицом и зубочисткой, торчащей изо рта, носил то же самое.

Ворота зоопарка были изготовлены из металлических прутьев и подвешивались к бетонной арке, образованной двумя скульптурами деревьев. Там, где сходились «кроны», изогнутые буквы складывались в надпись: «Городской парк». Паренек из второй смены прислонился к одной из сторон арки и принялся ковырять в зубах.

– Каждый день, – жаловался Енох, – я трачу целых пятнадцать минут своего времени, пока жду тебя.

Ежедневно, сдавая пост, он шел в парк; и, заступая на смену, проделывал привычный ритуал. Первым делом Енох отправился к бассейну. Воды он страшился, но любил – если в бассейне плещутся дамы – присесть на лавочку и наблюдать за ними. Каждый понедельник приходила одна мадама в купальнике с разрезами на бедрах. Енох сначала думал, что мадама о разрезах не знает, и наблюдал за ней не с берега, а из кустов. Люди обычно приходят купаться к четырем, и потому некому было указать мадаме на разрезы; наплескавшись в воде, она выходила на берег и лежала там, уснув, примерно с час. Даже не подозревая о подглядывающем парне в кустах.