Мудрая кровь

Наступило утро, и миссис Флад выбралась на улицу. Обошла пять известных мистеру Моутсу кварталов, постучалась в каждую дверь – спрашивая, не видел ли кто слепого. Не добившись успеха, домовладелица вернулась в пансион и вызвала полицию – попросила, чтобы слепого нашли по ее описанию, дескать, он ушел, не заплатив за аренду. Затем миссис Флад целый день прождала, пока мистера Моутса доставят в полицейской машине или пока он сам вернется, по доброй воле. Однако мистер Моутс не возвращался. Ветер выл, дождь шел; должно быть, слепец упал в каком-нибудь переулке и захлебнулся в луже. Миссис Флад принялась бродить по комнате, постепенно ускоряя и ускоряя шаг, думая о бездонных глазах мистера Моутса и о посмертной слепоте.

Двумя днями позже молодой патрульный, объезжая участок, заметил его лежащим в сточной канаве около стройки. Подведя машину поближе, водитель посмотрел на тело и произнес:

– Разве мы не слепого искали?

Второй патрульный сверился с записью в блокноте.

– Слепой в синем кузтюме, не заплатил аренду.

– Так вот же ж он, – указал первый коп на канаву.

Напарник придвинулся к окну и тоже выглянул наружу.

– Кузтюм-то не синий.

– Нет, синий. Не прижимайся ко мне. Выйди лучше, покажу тебе, что кузтюм синий.

Выбравшись из салона, копы обошли машину и присели на корточки у края канавы. Оба носили новехонькие ботинки с высоким голенищем, новую форму; оба имели светлые волосы, бакенбарды, и оба были толстые. Правда, один – чуть толще второго.

– Похоже, кузтюм был синий, – признал тот, который потолще.

– Дума’шь, он труп? – спросил напарник.

– Сам его спроси.

– Не-а, не труп исчо. Шевелится.

– Сознание потерял, наверна, – сказал коп, который был толще напарника, и достал новенькую дубинку. Патрульные посмотрели, как слепой шарит рукой подле себя, словно ищет что-то. Потом он спросил хриплым шепотом, где он и день ли сейчас или ночь?

– День, – глянув на небо, ответил коп, который был чуть худее напарника. – Щас отвезем тя назад, и заплатишь аренду.

– Я пойду своим путем.

– Сначала аренду заплати. Все до цента!

Видя, что слепой пришел в себя, второй – более толстый коп – ударил его по голове дубинкой.

– Не хочу возиться. Ты, – сказал он напарнику, – бери слепошарого за ноги.

Слепой умер в машине, но копы этого не заметили. Привезли его к домовладелице, заставившей их перетащить мистера Моутса к ней на кровать. Потом она выпроводила патрульных на улицу, заперла дверь и, поставив стул у изголовья кровати, села.

– Ну, мистер Моутс, – сказала хозяйка, – вот вы и дома!

Его лицо оставалось строгим и безмятежным.

– Я знала, что вы вернетесь. Ждала вас. Можно больше не платить за комнату, и живите, где нравится: внизу ли, наверху… Как вам угодно, я буду вас ждать. А если захотите – вместе уйдем куда надо.

Она еще ни разу не видела его таким спокойным. Миссис Флад взяла сухую и безвольную руку мистера Моутса и прижала ее к своей груди. На лице постояльца под кожей четко проступал рисунок черепа. Миссис Флад заглянула в обожженные глазницы – те, казалось, вели в темные тоннели, в глубине которых исчез мистер Моутс. Домовладелица наклонялась все ниже и ниже, стараясь заглянуть в них еще глубже, отыскать ответ – как ее провели и в чем… все тщетно.

Зажмурившись, миссис Флад увидела точку света – такую далекую, неудержимую. Миссис Флад как будто что-то не пускало вперед. Так она и сидела, глядя из-за опущенных век в глаза Хейзелу Моутсу и чувствуя, что добралась до начала чего-то, что начать никак не могла. А мистер Моутс уходил все дальше и дальше, дальше и дальше, превращаясь в точечку света.