Мудрец острова Саре

Дав управляющему некоторое время, чтобы привести себя в порядок, граф попросил Джейрена подождать в зале и повел принцессу в его резиденцию, которая занимала все три этажа южной башни замка, как объяснил сам лорд Белмаррский, хотя живет он там один и слуги заходят к нему редко. Разговор будет с глазу на глаз.

Поднявшись по крутой узкой лестнице, граф постучал в потрескавшуюся дверь с камнями песчаника по краям. Хриплый голос пригласил их войти, и перед ними открылась ярко освещенная комната скромного убранства: стол из орехового дерева, серебряный кувшин, фарфоровая посуда — все удачно подобрано. Не жилище богача, скорее умеренного человека со средними потребностями.

Управляющий стоял к ним спиной около сводчатого окна, словно готовился к разговору, погрузившись в размышления. Сутулый, около шестидесяти лет, одетый в простую малиновую накидку, шитую черным шелком, он медленно повернулся поприветствовать гостей. Судя по светлой коже, этот человек некогда был блондином, а теперь редеющие волосы и стриженая борода стали серыми. Атайю поразили его живые зеленые глаза: до боли знакомые, словно она видела их, но на лице молодого мужчины. Графу не нужно было даже произносить его имя. Принцессе и так стало ясно, кто перед ней… просто очевидно…

— Ваше высочество, это мой управляющий Адам Грайлен.

Старик поклонился, а у Атайи пересохло во рту. Неудивительно, что имя Белмарр показалось ей знакомым! Это замок детства Тайлера — Тайлера Грайлена, ее первой любви, капитана, погибшего ради нее. Он часто говорил об отце, живущем на юге Кайта. Благодаря дружбе Сесил с графом Тайлер попал на службу в королевскую гвардию четыре года назад.

Атайя вгляделась в человека, который его воспитал, и вдруг испугалась. Не перед угрозой физической боли, а перед грубым укором… горькими воспоминаниями и жестокими обвинениями. Зачем еще он захотел ее видеть, как не выругать за то, что послала его сына на смерть?

Под безмятежным пристальным взором Адама Атайя чувствовала себя пойманной в капкан. Ей придавало силы только знание, что она в любой момент может исчезнуть.

— Благодарю вас, мой господин, — сказал Адам графу, и тот вышел, принцесса даже не успела попросить его остаться.

Атайя отчаянно пыталась прочесть по глазам управляющего, что ее ждет, но они были непроницаемы, не выражали ровным счетом ничего. Он указал на стул с высокой спинкой у камина.

— Хорошо, что вы зашли ко мне, ваше высочество. Присаживайтесь.

Подумав, что упадет, если не сядет, Атайя быстро опустилась на стул. Адам протянул ей чашу прохладного эля, которую она выпила до дна. Осмелившись поднять взгляд, принцесса увидела, что он молча изучает ее, словно пытается посмотреть на нее глазами Тайлера и найти те качества, которые очаровали его сына.

— Не знаю, что сказать вам, сир, — произнесла Атайя после напряженного молчания. — Откровенно говоря, я удивлена, что вы позвали меня, несмотря на…

— Зовите меня Адам, — кротко сказал он. — И не думайте, что я пригласил вас, чтобы засыпать проклятиями. Я не держу на вас зла. Хотя и таил его сперва, — признал он, — да и некоторое время спустя. Но теперь — нет.

Комната погрузилась в тишину, лишь в камине потрескивал огонь. Атайя чувствовала, что сердцебиение стало восстанавливаться: первый страх прошел. Адам отхлебнул эля, и до боли знакомые глаза покрылись пеленой, он погрузился в воспоминания.

— Тайлер часто мне писал из Делфархама. И двух месяцев не прошло, как я узнал, что он влюблен. Такие проникновенные слова… Я уже решил, что вырастил барда вместо воина, — ухмыльнулся Адам, и губы подернулись в печальной улыбке. — Он не упоминал имя девушки. Я и предположить не мог, что это вы, пока… — Адам выпил еще эля. — Пока его не стало.

Атайя опустила веки, и ее захлестнула горечь потери, утихшая со временем, но не забытая. Тайлера нет, но память о нем вечно будет с ней. Память о том, как он воодушевлял ее заниматься магией, как верил, что в ней не может быть зла, как он пошел наперекор приказу короля арестовать ее за убийство Кельвина и тем самым погубил себя. И ярче всего запомнилась картина его смерти, силуэт отсеченной головы на облачном небе: устрашение Дарэка всякому, кто посмеет защищать детей дьявола. Никакие блокировки не сотрут этот образ. Наверно, это и к лучшему, что она навеки сохранит его как последний удар, вынудивший ее идти до последнего в стремлении даровать лорнгельдам будущее, которого лишила их церковь Кайта.

— Вы должны ненавидеть меня за его гибель…

— Нет, — произнес Адам, — или правильней сказать: уже нет.

Атайя поставила пустой кубок и положила ладонь на руку старика.

— Я любила вашего сына, Адам. Если бы я не принадлежала к королевской семье, мы бы сразу поженились.

Она улыбнулась про себя, вспомнив Дриану, которая наверняка бы сказала: «Так не принято. Как может принцесса знаться с гвардейцем!»

Атайя замолчала, обдумывая каждое слово.