Мудрецы и таз

               — Вспомнил, что обещал астроному Дарову проследить за тобой. Повздыхал-повздыхал, а делать нечего, уговор дороже денег, пришлось  за тобой отправиться, Полняев. Не нравишься ты мне, но я должен приносить людям добро. Всем. Даже таким «фантастам», как ты. Даров попросил отнестись к тебе с пониманием, твердил, что ты, якобы, способен исправиться и стать хорошим человеком. Почему бы не попробовать? Я в тебя поверил.

               — Какие они, хорошие люди? — съехидничал я. — Мне нужно знать, к чему стремиться.

               — Сам поймешь, когда бросишь сочинять свои притчи и займешься чем-нибудь полезным.

               Всему есть предел! Подумаешь, я ему не нравлюсь. Не очень-то и хотелось. Но меняться я не собираюсь. Стану хорошим и перестану писать книги? Дулю вам с елки! Никогда Полняев не перестанет сочинять! Нужно было сказать что-то дерзкое и неожиданное.

               — Есть хочу! Голодный я.

               Трофим посмотрел на меня с осуждением и, пожалуй, с сочувствием, как на маленького потерявшегося мальчика.  Но ругаться не стал, молча протянул огромный бутерброд с колбасой и сыром.

               Я надкусил его и проснулся.

Второй (сорок третий) день

               И вот я открываю глаза и оказывается, что я лежу на полянке в лесу, а рядом мной сидит инопланетянин Трофим, который держит меня за левое запястье двумя пальцами.

               Но на этот раз я помнил вчерашний разговор. И про Дарова, и про вертолет, и про триста километров, которые предстоит пройти, чтобы вернуться в цивилизованный мир. Хотя, как потом рассказал Трофим, с того первого разговора прошло уже две недели. Все это время я вел себя примерно, шестьдесят километров нам пройти удалось.

               — Проснулся? Молодец, — сказал Трофим. — Долго на одном месте сидеть не будем. Пора идти. Собирайся.

               — Что это значит — собраться?

               — Вот там озерцо недалеко. Ополосни лицо, смой сон. Да зачерпни котелком водицы, чтобы вечером жажду утолить. А потом приходи — завтракать будем.

               Вообще-то я человек неуживчивый. Люблю спорить и поступать наперекор. Но не на этот раз. Мне показалось, что выгоднее будет согласиться. В конце концов, он не требовал от меня ничего предосудительного или опасного для человечества. Смыть с лица ночной пот — это я бы и сам сообразил, без подсказки. И подкрепиться перед долгим маршем по пересеченной местности — разумное желание.

               Вода в озерце была холодная и чистая. Зачерпнул ее руками и плеснул на лицо. Было очень приятно. И я немедленно почувствовал себя намного бодрее. Голова стала работать лучше, я опять смог думать. Повторил. Плеснулся водицей еще раз. Закрепил успех. Впрочем, пить не решился, хотя очень хотел, подумал, что озерную воду следует обязательно вскипятить.

               Когда я вернулся, Трофим уже развел небольшой костер. Молча взял котелок и подвесил над огнем. Вода вскипела довольно быстро.

               — Чай? Кофе? — спросил он.

               — Есть выбор? — удивился я.

               — Конечно.

               — Кофе.

               — Почему-то я так и подумал. Многие фантасты пьют этот замечательный земной напиток. Наверное, они так будоражат свое воображение.

               — Ага. Мне сейчас это не повредит.

               Трофим кивнул и протянул пакетик с растворимым кофе.

               — Плесни кипятка в кружку. А бутерброд я тебе сделаю после того, как твое воображение заработает.

               Кофе действительно освежил меня, я почувствовал, как ко мне окончательно вернулись силы. Километров десять я бы теперь прошел без привала. Трофим намазал ломоть хлеба маслом, положил на него здоровенный кусок колбасы и протянул мне.

               — Откуда ты берешь жратву? — спросил я.

               Мне на самом деле было интересно понять это. По словам Трофима, мы бредем по тайге уже сорок три дня, откуда же у него относительно свежий хлеб и колбаса. А ведь есть еще сыр.

               — Прекрасно, Полняев. А теперь удиви меня. Ты же фантаст, придумайте, как мне это удается?

               — Инопланетные технологии, — сказал я первое, что пришло в голову, наверное, способность думать по-настоящему ко мне еще не вернулась.

               Трофим рассмеялся.

               — Ты знал ответ. Теперь будешь всю оставшуюся жизнь гадать, правильный ли он. И не рассиживайся. Сегодня нам предстоит пройти пятнадцать километров. По таежной пересеченной местности. И запомните: это не прогулка, а сложное испытание.

Третий (пятьдесят девятый) день

               Я открываю глаза и оказывается, что я опять лежу на полянке в лесу, а рядом сидит инопланетянин Трофим, который держит меня за левое запястье двумя пальцами.

               Но на этот раз я помню, что так происходит каждое утро, вот уже пятьдесят девятый день. Почему я решил, что день именно пятьдесят девятый, не знаю. Хорошо помню только два из них: двадцать девятый и сорок третий. Остальные кажутся каким-то лишенным времени кошмаром, слипшимся комком тяжелых воспоминаний о бессмысленных мучениях и в кровь стоптанных ногах. Если бы не живучий инопланетянин Трофим, я давно бы прекратил попытки пробиться к человеческому жилью. Каждый шаг давался мне с трудом и сопровождался проклятой ноющей болью. Правильнее было бы сказать: с чудовищным трудом.