Мудрецы и таз

               Жены спустились в холл, где мирно беседовали их мужья.

               — Спасибо, что разрешили оставить у себя Васю, — сказала жена Горского.

               — Рады, что смогли помочь, — ответила жена Зимина.

               — Мы, наверное, помешали нашим мужчинам вести свои умные разговоры? — спросила жена Горского.

               — Сомневаюсь, — засмеялась жена Зимина. — Наше присутствие для них не помеха.

               — Продолжим? — спросил Горский.

               — Лучше завтра, на работе, — ответил Зимин. — Вряд ли за последний час случилось что-то из ряда вон выходящее, требующее немедленного обсуждения.

               — В нашей реальности действительно спокойно, а вот в чужих мирах не все благополучно.

               — Не поддавайся на провокацию, Горский. Жены хотят убедиться, что мы по-прежнему теряем в их присутствии головы. Давай, не будем их разочаровывать.

               — Ты прав, Зимин. Дорогая, неужели это правда?

               — Только чуть-чуть, — ответила жена Горского.

               Зимин был рад, что друзья появились так неожиданно, без обычного предупреждения. Далеко не все сотрудники Института психофизики могли позволить себе совершить такой бестактный поступок. Если честно, столь вольное поведение было дозволено только Горскому. Зимин был рад его видеть всегда. Это был особый знак проявления долгой, проверенной временем дружбы.

               — Прости, я так и не спросил, что у вас случилось?

               — Ничего, — ответил Горский тоскливо.

               — Расскажи.

               — Да ничего особенного.

               — Как ты можешь так говорить! — возмутилась жена Горского.

               — Зачем пристаешь к людям? Если бы ты мог помочь, тебе бы давно рассказали, — сказала жена Зимина. —Иногда ты бываешь удивительно бестактным.

               Горский тяжело вздохнул.

               — Мы хотим провести эту ночь вместе, — сказал он чуть слышно.

               — Понимаю, — вежливо сказал Зимин. — Романтика, новые ощущения. Молодцы.

               — Увы. Все гораздо прозаичнее и скучнее. Через час мы должны быть на собрании Новой церкви. Так что ночь мы проведем в молитвах и духовных поисках.

               — Ты шутишь?

               — Мой отец настоял, — сказала жена Горского. — И он был убедителен.

               — Сам понимаешь, легче потратить ночь, чем потом остаток жизни выслушивать незаслуженные упреки. Не бог весть какой подвиг.

               — Наверное. Это действительно не смертельно. Плохо представляю, как одна ночь с фанатиками внезапно сделает тебя религиозным человеком. В конце концов, получишь новый опыт, используем потом в работе. Вдруг пригодится.

               — Я был уверен, что Новая церковь — пустая болтовня. Могущество и способность управлять своим сознанием, должны были излечить человечество от первобытных комплексов. Но идея Высшего разума оказалась слишком привлекательна для широких слоев научных работников. Причуды психологии. Меня это удивляет, но, может быть, мы чего-то не понимаем.

               — Конечно, из нас всезнайки пока не получаются, — сказал Зимин. — На слишком большой кусок знаний мы посягнули.

               — Предел Лейбница еще никто не отменял. Нет больше людей, которые бы знали все.

               — Мы с тобой научились обходить его. Это наш вклад в теорию познания, — засмеялся Зимин.

               — Надо бы записать подробности нашего посещения. Вдруг и в самом деле что-то пригодится для работы. Придет монах из Новой церкви и закажет симуляцию, с которой наши программисты не справятся. А я достану записи, и клиент останется доволен.

               — Сомневаюсь, что монахам нужны инструкции для праведной жизни, — сказал Зимин. — Насколько я знаю, их интересуют только впечатления, эмоциональный фон и проникновение в долговременную память.

               — Посмотрим, — ответил Горский. — Ждать осталось немного.

Новая церковь

               Здание больше походило на классную гостиницу, чем на культовое учреждение. Горских встретили дежурные монахи, одетые в пестрые балахоны служителей Новой церкви. Они приветливо улыбались прибывающим гостям и поэтому, наверное, больше напоминали добрых клоунов из муниципального цирка, чем озабоченных духовностью адептов.

               Горский не любил, когда ему без причины улыбаются незнакомые люди. Ему казалось, что это выглядит как-то глупо и противоестественно. Его раздражало даже, когда беспричинно посмеиваются друзья. По его мнению, работа не место для ехидного веселья. Хорошо, что Зимин не замечен ни в чем подобном. Впрочем, ему нравились шутки Зимина, как правило, они были уместны и удачны. Вот кому бы помешала излишняя серьезность. Но монахи-клоуны были на службе. Значит, им было приказано улыбаться, что, по мнению Горского, плохо сказывалось на имидже Новой церкви. Разговоры о новой религии плохо совмещались со смеющимися клоунами. Так ему показалось. Но это было всего лишь первое поверхностное впечатление.

               Горским выделили роскошный номер. Они уселись друг напротив друга в удобные кресла и стали ждать продолжения религиозного спектакля. Дежурный монах посоветовал сидеть тихо, мол, только в молчании человек может обрести…    В общем, чего-то там обрести. Горский не стал возражать.

               — Зачем мы здесь? — спросил он, когда ему наскучило сидеть в тишине.

               — Сейчас нас начнут агитировать, — ответила жена, было заметно, что она волнуется.

               — Что мне нужно сделать?

               — Ничего не делай. Сиди и думай о важных для тебя вещах.

               — Опять о работе? — пошутил Горский.