Мудрецы. Цари. Поэты

— Кто борется языком, кто — кетменем… Люди разные…

И тут я услыхал чей-то долгий хрупкий вздох во тьме и слабый старческий голос, говорящий молитву:

— Ля илляха иль Аллаху Мухаммад Расуль Улла! В этой тьме не узнаешь, не различишь время молитвы намаза… О Аллах, о всемогущий, прости раба твоего, низкого земляного червя… Пошли исход скорый, быстрый незаметный!.. Пошли, Аллах!.. Пусти в сады медоточивые, цветущие, избыточные… Устал я от ада этого земного… О Аллах, зачем опускаешь ад на землю?.. Как перья ворон летящих…

— Кто вы, домулло? — почтительно проговорил я во тьму.

— Я астролог Ходжа Али Акбар…

— Домулло, а что вы делаете в зиндане?.. Отсюда ведь и звезд не увидишь…

— Я устал от немых созвездий, от равнодушных холодных плеяд… Я стал глядеть на малые грустные близкие огни моей земли… моих ночных бедных селений и кишлаков… на костры пастухов, на угли тануров — печей для выпечки лепешек… на дымы пряных кизяков… на нищие светильники моего народа… Я пришел от великих равнодушных светил неба к родным огням бедной, забитой земли моей… Я стал слушать, что говорят простые люди, а не светила небес… И я предсказал властителям скорую гибель эмирата… Развал, разброд Мавераннахра… Походы победных врагов-степняков… Падение дворцов, крепостей, тронов… Набеги летучих, падучих песков, засыпающих, уморяющих навек древние города… Я ушел от неба на землю… Но земля наша грустна… И мне снова хочется на небо…

— Вначале, домулло, нам нужно выбраться на землю…

— Отсюда никто никогда не выбирался живым… Только мертвым…

— А мы выберемся живыми!.. Айе, выберемся!.. Это говорю вам я, Насреддин, сын горшечника Мустаффы-ата… Стоящий по колено в дерьме!.. Мы выберемся!.. Пусть дерьмо дойдет нам до горла!.. Пусть выше!.. Но мы выберемся!.. Сухейль, мы выберемся!.. Кара-Бутон, я верну вам стрелу!.. Эй, кто там еще во тьме? по колено в дерьме? по горло? по уши? Эй, кто там еще?.. Не таитесь во тьме!.. Отзовитесь!.. Откликнитесь!.. Я освобожу вас!.. Я освобожу вас из всех зинданов!.. Сухейль, ты будешь ждать меня?.. Пока я освобожу всех молчащих, томящихся, бредущих, стоящих в дерьме… Пока не опустеют все зинданы моей земли!.. Сухейль!..

— Сухейль — это звезда Канопус. Главная звезда созвездия Корабль Арго… Это счастливая звезда, — говорит из тьмы астролог Ходжа Али Акбар…

— Домулло, мы увидим эту звезду! Скоро!..

Айе!..

Но тьма!.. Непроходимая!.. Безысходная!.. Тяжкая!.. Удушающая!.. Только шевелятся, дышат незримые люди где-то поблизости… Грязь смрадная течет под ногами… ползет… забирает… Мы словно в огромном глиняном сыром хуме, накрытом душной круглой темной деревянной крышкой… Мы словно мыши, упавшие на дно пустого хума… Скребемся… Тщимся… Маемся… Потом смиряемся… Умираем…

Ни воздуха. Ни света.

Но!..

Айе!.. Какой-то дальний редкий свет брезжит, струится, маячит сверху… Утро, что ли?.. Рассвет?.. Не пойму… Не знаю, сколько дней, недель, лет сижу в зиндане… Здесь время стоит, как вода в брошенном застойном ивовом хаузе… А хауз цветет, а в нем черви блаженствуют, множатся, плодятся, кишат… Червивый хауз…

Или мое время — это застойный хауз с торжествующими глиняными сизыми червями?..

Но свет идет сверху… Вначале глаза болят, слепнут… Потом привыкают к свету… Тянутся к нему. Лелеют его. Надеются…

Зиндан был накрыт камышовой глухой циновкой…

Такой же циновкой, как те, которые оберегали, охраняли от дождя наше гнездо в ветвях айвы… Ай, гнездо!.. Сухейль, где ты?..

Арык стал рекою…

Как далёко! Как далёко! Как далёко!..

Камышовая глухая циновка над зинданом, над ямой уходит, ползет, впуская редкий режущий свет… Чье-то знакомое лицо появляется над рыхлым краем ямы, над обрывом.

— Эй, слепые черви!.. Помои в яме!.. Вы еще не съели друг друга?.. Ха-ха!.. Борцы!.. Короеды! Тля! Моли!.. Я хотел вас резать, но вы сами пожрете друг друга!.. Я так решил! Теперь я ваш хозяин! Атабека срочно призвали в Бухару ко стремени эмира… Готовиться к войне! Эй, звездочет, ты правильно предсказал войну, но за это попал в зиндан!.. Ха-ха!.. Теперь вы в моей власти!.. Но я не буду резать вас, как хивинскую перестоялую дыню!.. Вы сами пожрете друг друга от голода!.. Ха-ха!.. Советую начинать с этого… с молодого… с сына горшечника… Он хоть и костлявый, но еще свежий!.. Ха-ха!..

Я гляжу на Голубоглазого, на его дергающееся, кривляющееся, затекшее лицо. Сейчас он вновь задвинет над нами глухую циновку и уйдет…

Что же делать?.. Что?..

— Эй, моли, прощайте!.. Встретимся на кладбище!..

— Айе!.. Эй, пьяный болтун, помолчи!.. Твои слова часты и пусты, как козьи шарики. Помолчи!.. Дай нам отдохнуть!.. Правильно говорят, что лучше дерьмо из зада, чем из уст! — кричу я изо всех сил.

— Хорошо, — покорно отвечает Голубоглазый. — Ты прав!.. Я замыкаю уста. Пусть говорит мой зад!.. Ха-ха!..

И он на мгновение исчезает.

Сейчас он там поднимает полу чапана и спускает штаны.