Мудрецы. Цари. Поэты

И там текла река в которой я лежал в которой протекал

в которой плыл витал стенал роптал молился

И там текла река в которой я лиился я томился жил дышал

захлебывался хрусталями вился вился младый младый длился

И там текла река которая лелеяла

И там текла река которая которая которая была была текучей

дальней давней колыбелью волн моленных материнских

лестных ленных ленных волн влюбленных

Которая была текучей колыбелью

Которая была текучей колыбелью в осиянных во песчаных

в давних

давних млечных млечных милых милых брегах брегах брегах

И омывала овевала волнами забвенными протекшими мое мое

мое уж

уходящее уж утекающее тело тело тело обмелевшее уже

сомлевшее

уже сомлевшее уже ушедшее ушедшее ушедшее

Утекшее

…Река река ты помнишь ты хранишь мои босые ноги детские?.. Твои запруды заводи ночные помнят дальнее мое крутое тело?.. Ты помнишь — я плыву в ночных волнах млечных лунных ленных?.. Ты помнишь?..

Я был был был ночной агатовый каракулевый агнец твой река река моя матерь, ведь живой родной единственной матери не было у меня, ведь я был найденыш сирота, и ты была моя матерь, река река моя Сиема незабвенная непротекшая!..

И святы камни валуны твои теплые скользкие груди матери несужденные целебные!..

И блаженны!..

…И поплывет рубаха тела?..

…Нет!.. Я вернулся, матерь! мать нетленная!

И я снимаю разбитые кривые измятые чароги — сапоги свои и босые ноги опускаю в волны по колени… Я чую форелей и сосут сосут ступни мои приречные уступчивые зыбучие пески пески пески…

И сосут берут родимые форели!..

И блаженны родины реки родимые форели!..

В ту нощь звезда была чиста моя бухарская родимая

В ту нощь река была светла моя миндальная волнистая

В ту нощь звезда была чиста

Но ты кафир! беглец! неверный!

В ту нощь звезда была чиста

Ты мул двоякий обделенный

И гроб твой будет кочевать средн слепых и необрезаппых

И гроб твой будет кочевать словно верблюд в безлунных

землях

И гроб твой будет кочевать и там тебе не будет берега

И там в аллаховых песках не будет ни куста ни берега

И гроб твой будет кочевать

И будет зандапиискип саван пески летучие впускать

И будут сечь мне тело мертвое.

И тут тебе гнезда не знать и там тебе не ведать берега

И гроб твой будет кочевать

Но Господи ведь я вернулся

И у миндального куста

И разрыдался и разулся

В ту нощь звезда была чиста

Но у мечети незабвенной

Кричал «Алла» босой мулла

И ел святую талу землю.

…Да!.. И я ем святую родную землю!.. Ем февральский небогатый неверный талый снег!.. И пью твою свежую новорожденную воду тихих тайных ледников, река Сиема моя!.. И пью мудрость тайных мудрецов, талая родина моя…

Я пил из многих рек земли — из Джайхуна и Евфрата, из Нила и Янцзы, — и нигде нет такой сладкой блаженной доброй доброй молодой живой воды! Да!..

…Я был, я брал у многих мудрецов земли, но душа моя утихла только на берегу родины моей…

И стало ей вольно и легко, как босым ногам моим погруженным… Босая душа моя витает, отойдя от тела над рекой!.. Я только теперь учуял услыхал узнал ее, как ночную тайную бесшумную птицу, как степного полевого травяного вешнего кроткого голубя-вяхиря…

…И поплывет рубаха тела?..

И плывет…

Шейх Саади, Ты речешь: после пятидесяти лет смешно говорить о родине. Родина там, где тебя любят и чтут…

Нет, шейх!..

…Лишь ты сладка, вода родины реки моей!.. Я сорок лет не пил тебя, и гортань моя тосковала по тебе и стала, как солончак даштикипчакской степи, и стала пустынна и горяча, как пески Сундукли… А была гортань молодая свежая ярая алая, как аральский, как куняур-генчский поздний арбуз…

А стала как пески Сундукли…