Мудрость песков. Беседы о суфизме

Евреи очень практичные люди, а индусы очень непрактичные. Моисей должен был говорить прагматическим языком. Религия стала этикой, моралью, — отсюда Десять Заповедей. Вы не найдёте этих Десяти Заповедей ни в каких писаниях индуизма. Когда впервые Упанишады были переведены на западные языки, люди были озадачены; не было ничего похожего на Десять Заповедей. Как может религия существовать без Десяти Заповедей? Упанишады не говорят ничего о вашей морали. Они не говорят: «Не укради. Не лжесвидетельствуй. Не делай этого. Делай то». Они не разговаривают на этом языке, вовсе нет. Индусы всегда были философскими, рассуждающими людьми. Они любят абстракцию, они любят летать в небеса.

Евреи всегда были практичными людьми. Это различие порождает различие. Моисей должен был говорить с евреями, он должен был быть очень конкретным: «Делай это, не делай того». Если кто-нибудь скажет индусу: «Делай это, не делай того», это не будет каким-то особым призывом. И не то, чтобы не было подобных людей; был Ману, который был в точности подобен Моисею. Но они не представляли— основного потока в сознании индусов.

Мухаммед говорит на другом языке, а время всё время изменяется, — Кришна на пять тысячелетий раньше, Будда на двадцать пять столетий раньше. Двадцать пять столетий прошло между Кришной и Буддой. Люди изменились, люди узнали многие вещи, многие вещи позабыли. Структура тела, социальная структура, структура ума, — всё в течении. Будда говорит совершенно по-другому. Затем Кабир снова говорит иначе.

Я говорю совершенно на другом языке. Я говорю с теми, кто живёт сегодня. Религия снова и снова должна изменяться, но существенное ядро остаётся тем же самым. Объём изменяется, форма изменяется, имя изменяется, но существенное ядро остаётся тем же самым, существенный вкус остаётся тем же самым.

И вторая вещь, которую следует помнить: это изменение, которое приносится просветлёнными людьми, но есть и другие изменения, которые идут параллельно с этим. Многие изменения приносятся священниками, но не потому, что они знают, что есть истина, а потому, что они должны подстраиваться под нужды людей. Когда просветлённый человек, такой как Иисус или Будда, делает какое-либо изменение, он должен смотреть на две вещи: он должен смотреть на истину и он должен смотреть на умы людей. Он должен создавать мост. Но когда священник смотрит на людей, он смотрит лишь на людей, — на политику, общество, экономику. У него нет представления об истине. Он постоянно совершает компромиссы, он постоянно изменяет религию. Он должен изменять, потому что он должен подстраиваться. Священниками приносится тысяча и одно изменение, но изменения, которые приносятся священниками, разрушают религию. А изменения, которые приносятся пророками, создают религию вновь и вновь. Это два различных процесса, запомните это.

Если вы рядом с человеком, таким как Будда, или Кабир, или Нанак, то это совсем другое дело. Он несёт свежее послание от Бога, из источника. Он будет говорить на вашем языке, но он не пойдёт на компромисс с вами. Он будет абсолютно бескомпромиссен. Вот почему эти люди выглядят такими тяжёлыми.

Кто-то сказал: «Иногда, Бхагаван, вы очень тяжёлый человек». Я должен быть таким. Я не могу идти на компромисс с вами. Я говорю на вашем языке, поэтому вы можете понимать, но я не могу идти на компромисс с вами. В противном случае, нет необходимости во мне: если я иду на компромисс с вами, то я больше не Учитель вам. Но священник постоянно идёт на компромисс.

Нам может оказаться полезной такая история.