Мудрость прощения. Доверительные беседы

Далай-лама покинул отведенные ему скромные помещения на верхнем этаже тибетского монастыря в Бодхгайе и спустился по внешней лестнице на тесный дворик монастыря. Там стоял белый «амбассадор». Внешне он почти не отличался от любого потрепанного такси, разъезжающего по индийским городам. Однако этот был бронированным, с толстыми затененными пуленепробиваемыми стеклами. Последнее время около Бодхгайи вела пропагандистскую работу группа радикальных маоистов. Кроме того, в этой части Бихара, самого бедного индийского штата, довольно часто случаются вооруженные ограбления. Поэтому Делийское министерство иностранных дел, связавшись с Лакхнау, на время паломничества в Бодхгайю и другие буддистские центры паломничества прислало Далай-ламе этот автомобиль.

Далай-лама в сопровождении пятидесяти человек — помощников и слуг, нескольких высших лам, индийских и тибетских охранников, — миновав машину, вышел из монастыря. Прилегающий к монастырю центр Бодхгайи был пуст. Огромную толпу паломников и просто любопытствующих, терпеливо ожидающих возможности взглянуть на глубокочтимого главу Тибета, оттеснили на тротуар. А автомобили и велорикш полиция на близлежащие улицы не пропускала вовсе.

Далай-лама наслаждался короткой прогулкой к священному храму Махабодхи, возведенному на том месте, где Будда достиг просветления, и возможностью пообщаться с новыми людьми. Время от времени он ускользал от телохранителей, чтобы поприветствовать кого-нибудь в толпе.

Небольшая армия нищих, среди которых большинство — неопределенного возраста женщины в ярких сари, расположилась перед воротами храма. Этим женщинам, принадлежащим к индийской касте неприкасаемых, пришлось преодолеть большой путь, чтобы успеть в Бодхгайю к началу посвящения Калачакры — одиннадцатидневной тибетской буддийской церемонии, которую в 2002 году должен был проводить перед огромными толпами сам Далай-лама. Нищие знают, что здесь они не останутся голодными. И что по окончании двухнедельного празднования каждый из них скорее всего отправится восвояси с увесистым свертком рупий.

Нищие едва ли заметили приближение Далай-ламы. Их внимание было приковано к нескольким тибетцам, тащившим по направлению к ним большую алюминиевую кастрюлю шафранного риса. Быстрыми, привычными движениями двое молодых людей зачерпывали огромные порции, наполняя протянутые оловянные чашки. Этот ритуал повторялся дважды в день. Пять-шесть тощих мальчиков-калек, опираясь на руки и колени, торопливо ковыляли следом за тибетцами, ритмично подергивая, словно хвостами, ножками спичками. Мальчики тоже не оставались голодными — по крайней мере пока Далай-лама находился в городе.

Возле входа во внутреннее святилище храма Далай-лама выскользнул из пластиковых шлепанцев и трижды простерся на темно-красной шелковой подстилке, которую расстелил его слуга. Потом прошел через узкий коридор в маленькую часовню, где царила большая статуя Будды.

Далай-лама подошел ближе и простерся еще три раза. Статуя возвышалась над ним. Рядом замерла группа монахов из Шри-Ланки в великолепных ярко-шафрановых одеяниях. Они — официальные стражи храма. Кроме них, в этом маленьком помещении находились двенадцать высших тибетских лам в темно-бордовых одеждах и несколько тибетских телохранителей. Воздух был застоявшимся и едким от густого сладкого аромата ладана и кислого застарелого запаха тел бесчисленных паломников.

Я стоял близко к Сенге Рабтену, главному телохранителю Далай-ламы. Он небольшого роста, подстрижен ежиком. Мастер каратэ. Поразмыслив, он на цыпочках подошел к вентилятору и попытался отрегулировать его. Немного повозившись, он сумел направить поток воздуха в направлении Далай-ламы. Снаружи доносилось гудение огромной толпы, сдерживаемой вооруженными полицейскими.

Один из шри-ланкийских монахов вручил Далай-ламе зажженный трут. На медных подставках на выступе перед статуей стояли две пурпурные свечи. Далай-лама аккуратно зажег их. Потом посмотрел вверх на статую Будды и поднял правую руку в почтительном жесте.

Прищурившись, я посмотрел на древнюю каменную статую, созданную 1700 лет назад.

Когда в XIX веке британские археологи раскопали ее, голова статуи была отделена от тела. Перед тем как установить статую во внутреннем святилище храма, голову водрузили на место. Я знаю, что, впервые увидев это древнее изображение великого Будды, Далай-лама огорчился из-за того, что след от соединения был слишком заметным. Он сделал большое пожертвование и попросил, чтобы статую окрасили в золотой цвет. Индийское управление по надзору за археологическими памятниками сперва возражало, но в конце концов уважение к чувствам верующих взяло верх. Синяя стена позади статуи была освещена мягким светом, и создавалось впечатление, будто в огромное окно вливается сияние идеально синего неба. Я безуспешно пытался отыскать тот самый соединительный шов вокруг шеи.