Мудрость стихов (СИ)

Икеда прогуливалась по шумному рынку. Толпа бродила по длинной улице, вдоль которой были расставлены множество ларьков и витрин с самыми разнообразными товарами. Покупатели торговались, пытаясь сбить цену, продавцы выкрикивали выгодные, в первую очередь для них, предложения, но звон монет, прерывал их всех. Икеда остановилась у скромного ларька, который пестрел разными колоритами свежих фруктов.

— Подходите, юная воительница. — дружелюбно позвал продавец в белом фартуке, — Все мои фрукты свежие и сочные. Я лично выращиваю их у себя в саду, и тщательно мою каждый плод. Скажите мне, чего вы желаете?

Икеда подошла ближе, выглянув из-под амигасы.

— Я ищу работу. — ответила она.

— О-о-о, работу нынче ищут все. Ваша работа связана с чем-то… ужасным. — предположил продавец, взглянув на рукоятку катаны.

— Да, я помогаю людям.

— Хм-м. — торговец аккуратно подался вперёд, прикрывшись ладонью. — В наших краях многим нужна помощь. Вниз по тропе. Услышишь раздирающий душу плачь матерей, поймёшь, что пришла куда нужно.

Икеда взяла яблоко с прилавка, и подкинула торговцу бронзовую монету.

— Спасибо вам, госпожа. Удачной вам дороги!

Тропа вела прямо вниз по склону, к одинокому поселению, что казалось пустым. Высокая глициния расцветала прямо над головой, скрывая за собой лучи солнца. Серая дорога продолжалась гнетущей деревней, которая была похожа на умирающее, оскверненное место. Тёмные тучи кружили над этим поселением, словно прикованные к местным окрестностям. Икеда обернулась, лучи солнца освещали прошедшие края улицы, и словно замерзали на этой части дороги. Она проходила над тенью свисающих, сиреневых цветов. Протяжный плач усиливался, заставляя кожу дрожать, дыхание прерываться, а сердце стучать быстрее. Мимо воительницы прошла бледная женщина, что прикрывала шею высоким, тёмным воротником. Она опьянённо шаталась, по её щеке стекали горькие слёзы, глаза были заплаканы, что она едва видела расплывающуюся перед ней дорогу. Дома, будто пустели. Розовые венки сакуры опали, потускнели, не оставив от себя и доли прежней красоты и яркости. Икеда заметила мужчину, что опустив голову, сидел на крыльце дома. Его пальцы дрожали, а у ног, несущимся ветром, проносились фиолетовые лепестки глицинии. Ловчая подошла ближе, и остановилась прямо перед ним, закрыв своей тенью от, и без того, тусклого света. Он приподнял голову, тут же обратив внимание на украшенную в ножнах катану. Холодные глаза Икеды подходили этому месту, гармонировали с нависающей здесь скорбью.

— Чем могу помочь, воительница? — тяжело спросил кучерявый мужчина, словно выдавливая из себя слова.

— У вас крадут новорожденных детей?

Мужчина вытянул шею, толи от удивления, толи от наглости вопроса.

— Слухи несутся быстрее ветра, а?

— Я редко обращаю внимание на слухи.

Мужик задумчиво вздохнул, и поднялся на ноги, вновь взглянув на воительницу.

— Молодые родители бояться глаза сомкнуть. Бояться, что ребёнка их, нечисть утащит. Вчера ещё одного унесла, уже пятого за неделю. Тучи густеют, тьма неведанная, дальше носа хрен чего разглядишь. Гром, дождь бушует, и не искры света. Проклятье какое-то, а самое главное, что живые они. — он указал на вершину, где расположился храм, — Плачут бывает там ночами, и без того тошно, а тут ещё… и это.

Икеда видела, как над храмом нависает чёрное облако. Оно плыло по тёмному небу, кружило, словно ураган, но не сходило с места.

— Я верну ваших детей. — уверенно сказала охотница, — Но вы мне заплатите.

— Да, конечно. Всё, что угодно. Только… — мужчина запнулся, слегка пожав плечами, — ходили уже туда воины, да ни один не вернулся.

— Не удивительно. — холодно ответила Икеда, выглянув из-под амигасы, — Ведь знания — важнее храбрости.