Мудрый король

– Которого звали Толстым? Что скажешь по поводу такого его решения, Гарт? – повернулся Филипп к бывшему канонику.

– Сказано в Писании: «Как дым изгоняет пчел из улья, так обжорство изгоняет совершенство ума», – ответил Гарт.

– Настали другие времена, святой отец, теперь король не Людовик, а его внук, – молвил Филипп, – и он объявил вам свое королевское решение.

– Но это земля аббатства, и все, что на ней находится, принадлежит Церкви, – затянул старую песню аббат.

– Значит, не желаете иметь свой процент с прибыли? – гнул его молодой король. – Что ж, тогда я перенесу ярмарку в город или туда, куда не дотянется ваша рука. Это будет, скажем, предместье Сен-Жерве близ гавани тамплиеров, моих друзей. Уж они-то, уверен, будут покладистее.

И он собрался уходить, но аббат преградил ему дорогу.

– Его величеству не найти места лучше, чем близ моего аббатства, – горячо заговорил он, – а поскольку речь идет о доходах королевской казны, то Церковь согласна пойти на уступки и взять себе только тридцать процентов.

Филипп обернулся, посмотрел на Гарта.

– «Желающий творить добро получает силу от Бога творить оное во всяком месте», – изрек его верный помощник.

– Тогда составим договор, – предупредил Филипп аббата, – на случай если вы, святой отец, ненароком забудете ваши слова и потребуете большего, хотя у меня есть свидетель.

На том и поладили. А бедный аббат так и не догадался, что король не стал бы устраивать ярмарку в городе: такая торговля будет убыточной. Не полез бы он и в застроенный квартал тамплиеров: они хорошо платили ему за аренду земли. Самым подходящим местом было то, что он выбрал: здесь и просторнее, и дешевле. Всех-то дел – поставить торговые ряды.

Состоялся этот разговор между королем и аббатом в 1181 году, то есть пять лет назад. С тех пор стало считаться, что ярмарку держит аббатство. Это весьма льстило ему: здесь сосредотачивалась экономическая и культурная жизнь. Монахи взимали с торговцев пошлины, но рядом с монахами всегда находились другие люди, посланные королем. Они все тщательно записывали, а в условленный день аббатство, согласно договору, вносило соответствующую сумму денег в королевскую казну.

Поначалу ярмарка работала только во время пасхальных дней. Подумав, Филипп изменил регламент: теперь она открывалась с 3 февраля и продолжалась два месяца, до Пасхи. Рассказывать о том, что она собой представляла, на мой взгляд, утомительно. Каждый бывал на ярмарках и знает, что это такое. В Средние века, поверьте, они были такими же, как и в наши дни, разве что отличались товарами. Свозили их сюда и с ними всякие диковины не сказать чтобы со всего мира, но со всей Франции и из стран, окружающих ее, включая сюда и ближний Восток.

В эти два месяца дороги, ведущие к Парижу, как никогда забиты бродячим людом. Движутся хорошо охраняемые торговые обозы, бредут крестьяне, везущие в повозках или попросту несущие на спинах плоды своих трудов. Едут верхом или идут пешком трубадуры и ваганты, скачут рыцари, бредут паломники. Не обходится без мошенников, воришек всех мастей и продажных женщин, для которых Филипп вскоре прикажет построить приют и обложить их налогом.

Мест для всех не хватало. Торговали прямо с обозов и с земли, выходя за установленные границы рынка. Никто за это не ругал: больше людей – выше доход. Те, кто приехал издалека, ночевали на постоялых дворах и в домах горожан, которым, соответственно, шла с этого прибыль.

Но взглянем, хотя бы мельком, на прилавки и обозы. Чего тут только нет! В одной повозке рожь и пшеница в виде зерен или муки, в другой овес и ячмень для варки пива и на корм скоту; дальше – франкские и кипрские вина. Крестьяне продают любую вещь, за которую можно получить деньги: овощи, фрукты, ремесленные поделки и живность в виде свиней, коз и цыплят.

На площади выставили свои товары купцы. Здесь всевозможные шелка, шкуры, шерстяные ткани из Англии и Фландрии и плащи из них по высокой цене. В другом месте – доспехи, оружие, наконечники копий, стремена, шпоры, тетивы для луков. Дальше – меха, изделия из кожи, посуда, деревянные и металлические ложки и т. д. Скандинавские меха, левантские ковры, темное тарасконское сукно, цветное сукно из Монпелье, сукна из Пикардии, Труа, Реймса, ткани из Нормандии, Шампани. Кроме того, всевозможные ювелирные изделия из северной Франции, продукция ткачей и портных, столяров и плотников, оружейников и кузнецов. И, конечно, целый ряд выделен для галантерейных, бакалейных и кондитерских товаров. А из стран Востока – с Кипра, из Сирии и Египта – здесь роскошные ткани, бумазея или парча, например. Она плотная, из нее шьют летнее платье. Вот идет священник, присматривается. Должно быть, хочет купить на ризу отрез парчи работы мавританских ткачей. Ну, кроме того, продавали венецианские зеркала, золото, серебро, бумагу и еще много чего.

А люди? Кого здесь только ни встретишь: грека, мавра, саксонца, еврея, турка, перса и даже русского. Как водится, ни одна ярмарка не обходилась без акробатов, жонглеров, фокусников, трубадуров, ну и, конечно, мелких воришек.