Мудрый король

И тут случилось нечто такое, что привело всех в изумление. Девочка выбралась из телеги, подбежала к рутьеру совсем близко, чуть не наступая ему на ноги, и подняла к нему свое милое, страдальческое личико – молча, ничего не говоря и ни о чем его не прося. Просто стояла и смотрела как на икону, как на распятие, как на лик Богородицы. И вдруг ее маленькие ручки потянулись к нему, словно к некоему спасительному щиту или к родной матери. И показалось в эту минуту Бильжо, что эта девочка доверчиво держала в протянутых к нему дрожащих ладошках свое трепещущее сердце.

Он присел на корточки, привлек к себе дитя. А девочка, почуяв ласку, обняла его за шею и тихо проговорила:

– Ты похож на моего папу. Он тоже носил меч.

– Где же он теперь? – так же негромко спросил Бильжо.

И тут она заплакала. По щеке старого воина потекли горячие детские слезы, а тело ребенка стало мелко вздрагивать в больших, грубых руках, не знавших доселе нежных детских объятий. Сердце у Бильжо дрогнуло, и он еще крепче прижал к себе малютку.

– Так где же он? – снова спросил он ее.

– Не знаю…

– А мать?

Девочка молчала, только продолжала всхлипывать у него на плече. За нее ответили торговцы:

– Там перебили всех. Мертвые защитники замка кругом. Скорее всего – месть. Обычное дело.

– Где это случилось?

– Близ Бар-сюр-Сьен, юг Шампани. Замок назывался Шан-Дивер. Да ты спроси у нее сам, рыцарь. Наверняка она все видела.

Бильжо посмотрел девочке в глаза. Утер платком слезы, лицо. И не мог оторвать от нее взгляда. Что-то теплое, страдальческое шевельнулось у него в душе, грубой, черствой душе воина, не знавшего пощады, не умевшего любить. И вдруг почувствовал этот старый солдат, всегда видевший только кровь и смерть, как сердце его потянулось к этой девчушке, да так, словно то была его родная дочь, которую он долго искал и вот наконец нашел.

– Как же тебя зовут? – дрожащим голосом спросил он.

– Беатриса.

– Ого! Вот так имя! Да ты дворянского роду. А я было подумал… А как звали твоего отца?

– Господин барон, – тихо ответила девочка.

– Так и есть! Значит, ты из знатной семьи. На ваш замок напали, верно? И ты все видела?

Она кивнула.

– Тогда расскажи мне все. Может быть, мы сумеем найти твоих близких.

И Беатриса повела свой страшный рассказ.

– Мы жили в замке. Папа часто уезжал на охоту и на войну. А потом в замок пришли те, кого он называл своими врагами. И начался бой. Лилась кровь… много крови. Нам с братом стало страшно, и мы спрятались в подвале. А его кто-то поджег. Но мы боялись выйти, потому что наверху звенели мечи и кричали люди. Скоро стало тихо. Бернар стал звать людей, потом пошел и упал. Я смотрела на него, а он все кашлял… Потом перестал. Я поднялась, но все было в дыму, и я снова упала. Так было легче дышать. Но скоро я поползла вперед, к Бернару, только он не отвечал, даже не шевелился. И я осталась рядом с ним. А потом, я помню, меня подняли люди и куда-то понесли. Я очутилась в повозке, но одна. Я стала просить, чтобы принесли и Бернара, но никто мне не ответил, только сняли шапки с голов. А теперь я не знаю, где папа, мама, где Бернар… А ты не знаешь?

Бильжо бросил взгляд на торговцев. Те в ответ красноречиво провели ладонью по горлу и очертили в воздухе крест.

Бильжо все понял. Он сам был таким. Спросил только негромко у людей:

– И мать?…

– Всех. А ее нашли в подвале.

Бильжо гладил волосы девочки и смотрел в ее преданные глаза, ждавшие ответа. Что он мог сказать ей? Он и сам не знал. И сказал первое, что пришло в голову:

– Они уехали, малышка… уехали далеко-далеко.

– А я? – она захлопала глазами, явно не понимая, отчего они уехали без нее. – Почему они не взяли меня с собой?

Бильжо тяжело вздохнул. Наверное, не стоило говорить правду, но он сказал, потому что не мог иначе. Он был солдат и не умел лгать, тем более ребенку.

– Твоя мама уже не вернется за тобой, Беатриса, и твой брат тоже. Они теперь на небесах, а оттуда дороги назад нет.

– А отец?… – с затаенной надеждой, как показалось Бильжо, спросила девочка.

И он сказал ей то, что уже твердо решил для себя:

– Твоим отцом буду я. Хочешь?

Она снова хлопнула ресницами раз, другой.

– Вместо того, который тоже на небесах?

– Да, моя крошка. И он повелел мне стать твоим отцом. Так уж вышло… Ну, что скажешь? Ты не против?

– А ты?

– Я? Я… я…

И тут Бильжо почувствовал, как к горлу подступил ком. Никогда с ним такого не бывало, а тут… Вместо ответа он кивнул, а девочка снова бросилась ему на шею и крепко-крепко обвила ее своими ручонками. Бильжо едва не прослезился. И услышал у самого своего уха:

– А говорили, что у меня больше нет папы…

И она поцеловала Бильжо в щеку, потом еще раз, и еще…

Сердце старого солдата не выдержало; по щеке его поползла слеза, за ней другая. Он быстро вытер их, словно застеснявшись, и поднялся во весь рост, держа девочку на руках. Взгляд его упал на Маргариту; она стояла рядом с Гартом и плакала.

Бильжо, протянув ей ребенка, повернулся к торговцам:

– Вы собирались ее продать? Говорите вашу цену. Клянусь распятием, я дам вам не жалкие денье, а насыплю столько золота, что ваша телега не тронется с места!