Муха в розовом алмазе

Я чуть было не удушил железного "правдоруба" - смысл сказанного, растекшись по мозгу, смял самообладание в единую секунду. "Мы никогда отсюда не выберемся! Никогда! - подумал я, чуть было не заплакав. А лом стучал по голимому кварцу:

- Два сан-ти-мет-ра в сут-ки, два сан-ти-мет-ра в сут-ки.

Вывалившись в рассечку, я увидел Синичкину, восторженно разглядывавшую алмаз каратов в сорок.

- Смотри, какой толстячок нашелся! - сказала она, протягивая мне камень.

Не ответив, я побрел к стволу штольни.

Увидев меня, Кучкин понял, что случилось нечто весьма неприятное.

- Ты что такой черный? - спросил он, с беспокойством вглядываясь мне в глаза. - В темноте и то видно.

- Там зона окварцевания пошла, лом отскакивает, - ответил я, опускаясь на бревно.

- Зона окварцевания... - повторил Сашка упавшим голосом..

- Да. Трубка взрыва по возрасту, скорее всего, триасовая, на нее по секущей трещине наложилась поздняя альпийская кварцевая минерализация.

- А мощность зоны окварцевания?

- Откуда я знаю? - разозлился я. - Не меньше полуметра, а может быть и метр... А если кварцсодержащие растворы пошли верх по трубке, то сам понимаешь...

- Ты хочешь сказать, что древние рудокопы потому и ниже не пошли? спросил Веретенников. - Из-за того, что на кварц напоролись?

- Вряд ли. Добывают же золото из кварцевых жил... Еще как... Ниже рудокопы не пошли по другой причине, и мы ее, возможно, узнаем. Если доберемся до дна древняка.

- Взорвать эту пробку надо, - сказал Кучкин. - Кварц хрупкий, от гранаты рассыплется.

- После взрыва надо будет двое суток ждать, пока пыль осядет... А продукты взрыва? То бишь газы? Без вентиляции они там сто лет стоять будут. Отравимся, как пить дать.

- Придется взрывать, - твердо сказала Синичкина. - Другого выхода у нас нет. Где там Али-Бабай со своими минами?

- Странный он какой-то стал после смерти Баклажана, - покачал Кучкин головой. - Уходит все время куда-то. Раньше сидел, нас караулил, а сейчас, как свободен, так шмыг в темноту! Сдается мне, что смерть этих московских сектантов - его рук дело... Раз шмыгнул - не стало полковника, два шмыгнул Баклажана.

- Конечно его! - согласился Веретенников. - Или тайного его помощника... Или помощников. Вы не задумывались, почему при шести женах у него нет ни одного отпрыска? Возможно такое? Вряд ли... Конечно, он может быть бесплодным вследствие побочного действия зомбирующих препаратов, а если нет? Если он не бесплоден, а производит уродов?

- Ну, ты загнул! - восхитился Кучкин. - У-уважаю!

- Почему загнул? - обиделся Веретенников. - Наоборот, этими уродами можно все объяснить. И почему Али-Бабай прячется в штольне, и почему глаза у него такие виноватые, и почему жены от него не разбегаются...

- Слушай, кончай п-деть! - выразился я, невзирая на присутствие Синичкиной. - Нас с друзьями этим препаратом обрабатывали, причем меня с Бельмондо и Ольгой - дважды, и ничего, обошлось. Детки у нас после этого родились - закачаешься... Правда, отчаянные, мягко выражаясь, палец им в рот не положишь - откусят.

- Вот, вот, откусят, - хмыкнул Валерий. - Видел, как твоя четырехлетняя Ленка десятилетнего пацана в нокдаун отправила. Элегантным таким ударом под ребра.

- Что есть, то есть, и мне иногда достается, - вздохнул я. - Но насчет уродов это ты загнул...

- Ничего я не загнул! Ты же сам рассказывал, что обрабатывали вас зомбирантами, полученными в современных лабораториях при соблюдении всех технологических условий. И реабилитировали такими же чистыми препаратами. Али-Бабая же вы зомбировали плохо очищенным суррогатом, полученным полукустарным способом. И никаких антизомбирантов он не получал...

***

Веретенников меня достал. Действительно, люди, обработанные зомбирантами, становились бесплодными и были таковыми до тех пор, пока действие этого суперсволочного препарата не снималось противоядием <Это/>было придано препарату сознательно.>... И, следовательно, подозрения Валеры имели под собой почву - Али-Бабай, отошедший от зомбиранта сам по себе, мог иметь детей. И они могли быть ненормальными. Закусив губу, я представил себе дальнюю рассечку или даже рассечки в которых за железными дверьми сидят малолетние уродцы, маленькие с кулак и большие под кровлю, подвижные как ртуть и вовсе неподвижные, как плесень. И все, как один, злобные.

- Молодец, Валерий! - вырвал меня из кошмара голос Синичкиной. - Ты просто сказочный гений. Наконец-то после твоих слов мы имеем в своем распоряжении настоящее подземелье! Теперь в нем есть не только диковинные сокровища и охраняющий их красноглазый монстр, но и дюжина, а то и две свирепых младенцев, иначе выражаясь, гномов. Теперь впечатлительные члены нашего коллектива не будут спать ночами, и эти гномы не смогут выкрадывать нас, сонных, как выкрали Иннокентия Александровича...

- Юродствуешь... - проворчал Веретенников, недовольный тем, что Анастасия смеется над его догадками. - Юродствуешь и неосознанно выражаешь свою догадку.

- Какую догадку? - посерьезнела Синичкина.

- А то, что Баклажана выкрали эти самые уроды. Выкрали и убили зверски.