Муха в розовом алмазе

- Ты просто ужастиков насмотрелся, - улыбнулась девушка снисходительно, - А что касается папаши этих предполагаемых уродцев, то мне кажется, что от него действительно надо избавляться Помните, как мы боялись Баклажана с Полковником? Теперь их нет. И как привольно на душе стало! А если мы и Али-Бабая терминируем, то вообще подземный коммунизм наступит. Спокойно и без нервотрепки раздолбаем эту кварцевую затычку, выберемся и разойдемся по своим домам. И не надо его убивать, зачем грех на душу брать? Закуем и посадим в его же темницу...

- Нет, убить надо... - убежденно сказал Кучкин, оглядываясь на жен Али-Бабая, сидевших метрах в семи от нас. - Все равно он человек конченный. Вон, Черный рассказывал, сколько на нем крови!

- Все это, конечно, верно... - проговорил я, решив ни в коем случае не сдавать араба. "Ишь чего захотели! Оставить меня без моей тяжелой артиллерии!". - Но вы подумали о его женах? Вы не боитесь, что, оставшись без своего мужа, они не станут работать? Или вообще, на нас ополчатся? Они или их голодные младенцы?

- Значит и жен надо прикончить! - продолжал гнуть свое свирепый Кучкин. - Без них обойдемся.

- Хорошая идея, - проговорил Веретенников, что-то обдумывая. - Давайте, сейчас взорвем в забое гранату и пойдем в отгул на сутки За это время восстающий проветрится, а мы придумаем, что с этим красноглазым бабаем делать.

- И его женами, - добавил Кучкин.

И не успел Сашка договорить, как метрах в ста от нас в глубине ствола штольни появился огонек "летучей мыши" Али-Бабая. Через три минуты он стоял передо мной с противопехотной миной в руках. В его печальных глазах светилась мягкая грусть.

Вернувшись в восстающий, я прикрепил мину к забою при помощи нескольких деревянных распорок, привязал куда нужно веревочку (также принесенную подземным арабом), протянул ее в штрек, нашел более-менее безопасное место и, перекрестившись, дернул. Потрясенный взрывом штрек бурно зааплодировал мне многочисленными обвалами. Но к счастью, самый ближайший из них ухнул в целых полутора метрах от меня.

5. Жажда фраера сгубила. - Куда не кинь - везде клин. - Чемодан и четыре ноги - две женские, две мужские. - Саддам Хусейн в сапогах, мародер и новые

вопросы.

В кают-компанию мы шли компактной толпой. Все кроме Кучкина, бежавшего впереди. Судя по его целеустремленной походке, он мечтал только об одном первым добраться до бутылочек с золотистым портвейном.

"Если он такими темпами будет лакать вино, то на прощальный банкет спиртного может не хватить", - подумал я и попытался вспоминать, кто из нас вчера выпил больше. Оказалось, что не он.

Пока я считал вчерашние стаканы, Сашка оторвался от меня метров на пятнадцать. Я попытался сократить разрыв, но безуспешно.

"Да ну его на фиг, пусть бежит, - сказал мне внутренний голос. Жадность фраера губит".

Не успел я сбавить шаг, как под "фраером" грохнул взрыв. С кровли, то там то здесь посыпались камни. Поняв, что Сашка подорвался на мине, я со всех ног бросился к нему. За мной кинулись остальные.

Кучкин неподвижно лежал на спине. Вся одежда его, особенно брюки, была иссечена и окровавлена. Кровь также лилась из нескольких небольших ран на щеках, подбородке и лбу. Я, донельзя напуганный, опустился перед ним на колени и принялся осматривать и ощупывать поврежденную ногу.

- А нога-то цела, ботинок только поврежден... - огласил стоявший сзади Веретенников результаты моих исследований. - Значит, он в принципе должен быть живым и почти здоровым.

Услышав слова Валеры, Кучкин поднялся в положение сидя.

- Цела, говоришь, нога? - простонал он, ощупывая свою правую конечность.

Синичкина прошла к нему; присев, сняла ботинок с поврежденной ноги. Обследовав ее, повернулась к нам и сказала чуть презрительно:

- У него всего-навсего вывих, я его уже вправила, и небольшое растяжение. Ну и конечно с десяток-другой царапин разной тяжести. В принципе он смог бы сам дойти до кают-компании...

- Да ладно уж, отнесем, - обрадовался я (не люблю тяжких телесных повреждений) и стал прикидывать, как нести раненого.

Синичкина же, закончив обследование, поднялась, подошла к стоявшему на заднем плане Али-Бабаю, и, молниеносно приставив к его груди дуло пистолета, спросила:

- А что мы будем делать с этим субчиком?

Жены араба заволновались, подступили к мужу с явным желанием защитить его от посягательств Анастасии.

- А почему мы должны с ним что-то делать? - удивился я.

- Ты что, Черный, не понимаешь, что это он мину поставил? - с недоумением посмотрел на меня Валерий.

- Он не мог поставить ее так бездарно... - покачал я головой. - По минному делу Али-Бабай один из лучших знатоков в восточном мире. А эта поставлена на уровне домашней хозяйки или в лучшем случае подслеповатого библиотекаря.

- Почему ты решил, что мина поставлена дилетантом? - обернулась ко мне Анастасия.