Мухи творчества

– Да что тут скажешь? Страшная это вещь – муки творчества! – подкатил голубые глазки Митяй.

– Мухи творчества! – фыркнула Лизка и прихлопнула ладонями одинокую крупную снежинку.

Крупные белые мухи последнего зимнего снегопада опускались на землю медленно, плавно, красиво кружась. Из-за одинокой пухлой тучи по жемчужному небу растекалось золотое сияние. Бледный солнечный диск одним краем высунулся из облачной ваты, заблистал, ослепил нас.

– Скоро весна! – мечтательно жмурясь, провозгласила Лизка. – А когда у Андрюши выставка?

– Шестого марта, – ответила я.

– Сходим обязательно, – Митяй двумя руками обнял нас обеих и подтолкнул к выжидательно урчащей машине. – А сейчас давайте в тепло, домой, маманя кулебяку испечь обещала… Дело о трех безголовых чурбанах закончено.

Вместо эпилога

– Очень, очень необычно! – сказал Максим Соколов, озираясь с легким беспокойством.

Я понимала его: очень необычной была не только выставка, но и собравшаяся публика.

Московские гости – журналисты, критики, искусствоведы; галерейщики, аукционисты и прочие коммерсанты от искусства; чиновники из профильных департаментов и местный бомонд; богемный люд, интеллигенция, всевозможные любители и ценители прекрасного – вся эта разношерстная толпа меркла в сравнении с дружным десантом из Пеструхина.

И Вася Петров, и мой Андрей позвали на выставку наших деревенских, и это воистину было яркой новацией в непростом деле популяризации искусства и презентации отдельных его образцов.

Епифанов подсуетился, тряхнул своими связями в райотделе культуры и организовал автобус, так что прибыли пеструхинские с комфортом и убывать должны были так же. Это добавляло градуса радости и веселью.

Градус обещал вплотную приблизиться к сорока – и это с учетом того, что на церемонии открытия выставки наливали только дорогое шампанское. «Шо за кислятина? Совсем не забирает!» – с подкупающей прямотой охарактеризовала продукцию французских виноделов Любаня Горохова. Я не сомневалась, что пеструхинцы добросовестно выдержат паузу с узкими бокалами в руках на время торжественных речей, а потом без тени смущения доукомплектуют напиток аристократов своим, родным, деревенским.

Дед Селиванов, кстати, благополучно нашел свой пропавший самогонный аппарат и на радостях увеличил объемы производства, в чем всем нам еще предстояло убедиться. Я видела, как деревенские гости выходили из автобуса – кто с большой сумкой, кто с полной пазухой или оттопыренными карманами, и все – с характерной хитрой улыбкой. Мой деверь-галерейщик еще не знал, насколько необычным будет его мероприятие.

– По-моему, все просто прекрасно! – Я постаралась успокоить Максима. – Особенно истуканы!

– Да, я не помню, чтобы экспонат провинциальной выставки имел такой успех, – согласился наш галерейщик, и его лицо прояснилось. – У нас уже есть приглашение на выставку в Лондоне и два предложения о продаже, причем за очень хорошие деньги!

Макс удержался и не потер ладони, но глаза его заблестели весьма выразительно.

– А еще мы только что получили заказ на новую работу для частной коллекции! – сообщил, подойдя к нам, Андрей.

– Все заказы только через меня! – заволновался Максим и издали погрозил пальцем какому-то импозантному толстяку в прекрасном костюме.

Тот улыбнулся и отсалютовал нам бокалом.

– Это же Клоповский, он настоящий упырь и высосет из тебя всю кровушку, – ответив упырю широкой улыбкой, обеспокоенно нашептал Андрею Макс.

– Мы пока не согласились, будем думать. Да, Васек? – Мой муж потянулся и обнял за плечи юного Петрова.

Тот ответил старшему товарищу взглядом, полным восхищения и вассальной преданности.

История с пропажей деревянных голов закончилась как нельзя лучше.

Василий сам пришел к Андрею, во всем признался, раскаялся и выразил готовность искупить вину.

Мой добрый муж, изрядно удивившись тому, что в его отсутствие у нас тут такие страсти кипели, захотел посмотреть на работу своего юного конкурента, а увидев ее – загорелся новой идеей.

В итоге две инсталляции были объединены в одну – необыкновенно эффектную. Грозные истуканы с яркими янтарными очами так интересно контрастировали со сверкающим металлом начищенных тазов и бубенцов! Колокольчики качались и сверкали, озвученные мелодичным позвякиванием-побрякиванием, деревянные гиганты со скачущими по ним солнечными зайчиками казались живыми и дышащими…

Андрей был доволен успехом, Василий и вовсе сиял, как его тазы. Максим заслуженно гордился: эта его выставка открыла миру немало талантов.

Так, мастерице Ольке, явившейся в одном из своих жемчужных уборов, предложили продавать уникальные авторские работы в ювелирном салоне. А тетку Веру, по настоянию которой в меню фуршета были включены пеструхинские пряники, сразу после дегустации деревенского десерта начал осаждать столичный ресторатор. Элегантно ввинчиваясь между теткой и охраняющим честь мамани Митяем, он рассыпался в комплиментах пряникам, облизывался на их создательницу и нагло напрашивался погостить в благословенном Пеструхине. Тетка Вера млела, Митяй забавно свирепел, мы с Лизкой умилялись.