Муки науки. Ученый и власть, ученый и деньги, ученый и мораль

К сожалению, остается и неумение систематически работать, терпеливость и готовность к взрывным, но краткосрочным сверхусилиям. И этот фактор по-прежнему используется властителями. Общая ситуация в стране превращает это неумение систематически работать в нежелание заниматься физическим и однообразным трудом, в стремление стать чиновником, военным, охранником.

Надеюсь, констатацией этих фактов я никого не обидел. А грандиозные планы, построенные на неверном понимании истории и ложных расчетах, на учете факторов, которые уже не работают, разумнее было бы пересмотреть.

№ 5 (174), марта 2015

XII. Личное

1. Итоговый обзор

Интервью, опубликованное в интернет-издании «Газета. ру» под названием «В гуманитарном знании нам сокращать нечего».

– В СССР Ваши работы часто подвергались критике других ученых, вызывали неприязнь идеологов. Насколько сейчас изменилась ситуация, да и изменилась ли она?

Это впечатление мне кажется неверным. Критика – это нормальное состояние науки, а для ученого критика означает еще и внимание к его работам. Критике мои работы подвергались не меньше других, но и не больше. Другое дело, что некоторые мои новации не находили понимания у других коллег, не использовались, но и это нормальное положение дел. Я ведь утверждаю, что археология – не часть историографии, а прикладная наука, вроде криминалистики, и родственна ей (археолог – это следователь, опоздавший к месту событий на тысячи лет). Это требует пересмотра многого в археологии. Я настаивал на необходимости разрабатывать теоретическую отрасль археологии как основу для построения различных методов. Все это воспринималось туго – как в СССР, так и на Западе. Сейчас все это начинает постепенно утверждаться в науке. Кажется, Планк говорил, что теории побеждают не путем убеждения, просто старые ученые умирают, а молодые с большей легкостью воспринимают новые идеи.

Иное дело, что идеологические догмы в СССР были тормозом для всякого развития, и это было очень трудно преодолевать. «Неприязнь» со стороны идеологов – еще мягко сказано. Скажем, походы скандинавских викингов (норманнов) создавали государственные очаги по всей Европе, нигде это не отрицается, кроме России. Защитникам объективной констатации норманнских древностей на нашей территории приходилось очень трудно в советское время. А ныне вспышка антинорманистских эскапад со стороны нескольких фанатиков натолкнулась на полное отторжение научной общественностью – причем несмотря на поддержку со стороны властей и благоговейное восприятие части обывателей-дилетантов, разогретых ксенофобской пропагандой.

– Прокомментируйте, пожалуйста, Вашу статью «Гипотезы в науке», опубликованную в газете «Троицкий вариант»[91]. Считаете ли Вы, что в современной науке слишком много гипотез, не имеющих под собой основания, или что научное сообщество слишком скептически относится к оригинальным и смелым идеям, не давая им шанса на существование?

Статья моя в газете ученых «Троицкий вариант» явилась сокращенным и упрощенным вариантом статьи, напечатанной в «Российском археологическом ежегоднике», а та, в свою очередь, – предварительной публикацией главы о гипотезах из моего двухтомного труда «Археологическое исследование» (первый том только что вышел). Дело в том, что и этот труд, и Ежегодник предназначены для археологов, а мои идеи о гипотезах, как я надеюсь, должны быть интересны и для других ученых. Я знаю, что статьей заинтересовались некоторые физики. Дело в том, что методологи науки разработали так много критериев оценки гипотез, что если их применить, то ни одна гипотеза не окажется состоятельной – будут отвергнуты все. Вот я придумал разделить эти критерии по этапам работы с гипотезой – какие необходимы вначале, для оценки права на гипотезу, какие потом – для оценки ее доказанности.

А «слишком много гипотез, не имеющих под собой основания» – это ведь характерно не для науки, это существует около науки. Вот излишний академический скепсис и призвана сдержать моя статья о гипотезах. Но не благими пожеланиями, а практическими мерами.

– Вы сетуете на то, как сейчас в нашей стране относятся к культурному наследию. Почему, на Ваш взгляд, в России проекты, подобные «Охта-центру» в Санкт-Петербурге (который, к счастью, не будет реализован), могут заходить так далеко?