Муки науки. Ученый и власть, ученый и деньги, ученый и мораль

Что касается Pussy Riot, то отношение мое к ним, как и у многих, двойственное. Я совершенно не приемлю такие акции как формы искусства, мне претит их примитивная эстетика и грубый художественный язык. Неудачной мне кажется и адресация их выступления: к кому они там обращались, к верующим, к Богородице, к Путину? Но грубого оскорбления религии я тут не вижу. Их выступление вообще было направлено не против религии, а против власти. Это была политическая акция. И точно так же не церковной и не судебной, а политической была реакция на это выступление. Церковь могла призвать их к покаянию. Полиция и суд могли рассмотреть их акцию как проступок – мелкое хулиганство. А их законопатили в тюрьму на годы. Превратили в мучениц борьбы за свободу слова и совести. Поистине, не ведают, что творят.

– Последний вопрос – очень общий, но тем не менее: каким Вы видите будущее гуманитарных наук у нас стране и в мире в целом?

Я недавно делал доклад на эту тему на ежегодном собрании Союза ученых. Я назвал там четыре условия, необходимых для сохранения и развития гуманитарных наук. Первое условие – это свобода мысли и слова. Она нужна всем наукам, и не только наукам. Но гуманитарные науки нуждаются в ней значительно больше остальных. Естественным и техническим наукам почти достаточно свободы от религиозных догм. Гуманитарным нужна еще и свобода от всякой идеологии – от политических, социальных и национальных уз. Второе условие, необходимое гуманитарным наукам особенно, – это информированность. Постоянный доступ к источникам информации, перманентный контакт с мировой наукой. Всем наукам требуется этот контакт, чтобы не отстать от мировой науки. Но гуманитариям увидеть и понять отечественные источники невозможно без понимания их места в мире, в общих связях. Третье условие – это международный критерий. В гуманитарных науках очень сложно отделить пустые словопрения от содержательных теоретических работ. А знакомство и связи здесь особенно много значат. Ориентация на экспертные советы и на мировую литературу – единственное средство объективного отбора ученых-гуманитариев. И четвертое условие – национальные ориентиры. Гуманитарное знание по природе своей менее интернационально и космополитично. Естественные науки – общемировые. Есть русские математики, они славятся в мире, но нет русской математики. А вот гуманитарное знание, по крайней мере нацеленное на изучение отечества, настолько сцеплено с национальной культурой и языком, что их сложно воспринимать порознь. Есть и русская филология, и немецкая философия, и англо-американская политология.

Из этого вытекает несколько следствий. Первое касается языка изданий. Язык международного общения ученых – английский. Была латынь, приближался к этому немецкий, русский господствовал на пространстве Варшавского блока, не говоря уже о союзных республиках. Сейчас везде царит английский. Значит, надо осваивать английский язык, печататься в англоязычных журналах мира, издавать свои журналы на английском языке, как это давно делают страны, соизмеримые с нами и даже более крупные. Надо также всячески поддерживать издательства в ближнем зарубежье, выпускающие книги на русском языке, такие еще есть, – давать им гранты, премии, льготы по распространению книг на территорию России, чтобы поддержать экономически.

Во-вторых, в естествознании мы уже не можем содержать весь фронт наук – кишка тонка. Это не страшно: различные страны взаимодействуют друг с другом, дополняют друг друга, так что каждая может сосредоточиться на каких-то отдельных науках. Но в гуманитарном знании от полноты охвата отказываться нельзя. Эти науки слишком специфичны для нашей страны. Никто за нас развивать это знание не станет. Поэтому как раз здесь нам сокращать нечего. Нам нужна русская филология во всем ее объеме, вся археология, все искусствоведение, иначе пострадает русская культура как таковая.

В-третьих, перед нами стоит задача восстановления академических традиций после тех бедствий, которые наука претерпела за век, – идеологического давления при советской власти, экономического развала и разрухи 1990-х и того небрежения, в каком она оказалась в новой России. Наука вообще не восстанавливается по приказу. Нужна длительная подготовка специалистов, комплектование библиотек, формирование традиций и школ. В естественных и точных науках можно пригласить специалистов из других стран. В гуманитарных – нужны свои. А мы их теряем – целые школы вымирают, молодые ученые массово уехали за рубеж. Они голосуют ногами. Они хотят жить в более комфортных условиях, в другой стране. Не пора ли иначе поставить вопрос: другая страна нужна здесь.

Интервью опубликовано на интернет-портале Газета. ру, 15 июня 2012