Муки ревности

Шаннон возвращалась на помост снова и снова. Ее последний ансамбль был из черной, с блестками, материи. Шаннон плыла над помостом, и ее платье блестело, как лунная дорожка на темной воде. В салоне раздались аплодисменты и крики «браво!», бешено засверкали вспышки. Стоя на краю помоста, Шаннон подавила улыбку и опустила глаза, придав лицу таинственное выражение.

Мужчина в первом ряду — Амадео Бенгела сузил глаза, как бы пытаясь за сверкающим фасадом разглядеть реальную женщину. Когда под продолжительные аплодисменты Шаннон исчезла, сверкая своим платьем, он вытащил из кармана визитные карточки и приготовился писать на одной из них. Секунду он медлил, раздумывая, писать ли по-французски, по-итальянски или по-английски.

Сидящая с ним рядом любовница Инес Оливейра многозначительно улыбнулась. Шикарно одетая блондинка — жена аргентинского посла — прекрасно поняла, что собирается делать ее старый друг. Она всегда была способна с одного взгляда выявить женщину его типа, хотя это было непросто, потому что внимание Бенгела привлекали и брюнетки, и блондинки, и рыжие.

— Это платье прекрасно подойдет Ангелине. Почему бы не сделать ей сюрприз? — прошептала ему на ухо Инес.

— Ты слишком хорошо знаешь меня, Инес, — уловив ее лукавую улыбку, ответил Амадео. — Я не могу хранить секреты.

Она откинула назад голову и понимающе засмеялась.

Позднее, когда шоу кончилось, но еще до того, как толпы зрителей начали выходить из Дома инвалидов, Шаннон спустилось по ступенькам на площадь навстречу сверкающему солнечному дню. Кое-кто уже ловил такси, чтобы ехать на следующее шоу.

— Вы случайно не к Кардену едете? — спросила она женщину, садящуюся в такси.

— Да, давайте быстрее! — крикнула та в ответ.

— Подождите меня! — крикнула в окошко другая модель прежде, чем они успели закрыть дверь. — Я тоже еду к Кардену!

Стиснутая на заднем сиденье «ситроена», Шаннон с облегчением вздохнула и обменялась улыбками с женщинами. Что за сумасшедшая гонка! Так всегда бывает в Париже во время показа коллекций. Держа на коленях сумку, Шаннон обнаружила, что в руке все еще зажата визитная карточка, которую директриса дома моды сунула ей на ходу. Посмотрев на карточку и увидев знакомое имя, Шаннон положила ее в сумку.

Вечером, когда синие сумерки опустились над Парижем, Шаннон вышла из такси на углу рю де ла Сен и направилась к полосатому навесу «Эписери провансаль».

— Добрый вечер, месье, — приветствовала она хозяина и принялась укладывать в корзинку покупки: батон, несколько благоухающих персиков и кусочек нежного сыра «бри». Выйдя из магазина, Шаннон остановилась у табачного киоска, чтобы купить «Интернэшнл геральд трибюн». Ее путь лежал на квартиру на рю Бонапарт.

Войдя под высокую арку перед домом, она почувствовала восхитительную прохладу, струящуюся из внутреннего дворика. День выдался суматошный, некогда было даже перевести дух. Сейчас, с покупками в руках карабкаясь по винтовой лестнице на третий этаж, Шаннон была довольна, что не поселилась где-нибудь выше.

— Джеки, это — я! — крикнула она, повернув ключ в замке, но ответа не последовало. Джеки звали американскую модель, остановившуюся здесь на время показа коллекций. Сбросив в передней туфли, Шаннон наклонилась, чтобы поднять почту, которую консьержка просунула под дверь. Затем прошла в кухню, оставила там покупки и отправилась в спальню. Шаннон снимала квартиру в старом здании рядом со Школой изящных искусств. Войдя в спальню, она открыла двойные окна и выглянула наружу. Внизу на фоне розового горизонта простирались серые крыши Парижа — вид, который никогда не надоедал Шаннон за все полтора года ее пребывания в городе.

Приняв душ и переодевшись в домашний халат, она устроилась в глубоком кресле у камина. Неровный паркетный пол, обшарпанная, но элегантная мебель, потертые ковры — все это было приятно видеть, возвращаясь домой после поездок в Милан, Лондон или Рим. Или даже дальше — на Сейшелы, в Таиланд или Гоа. Отложив в сторону счета и приглашения, Шаннон нашла письмо от Керри и распечатала.

В последние два года их пути разошлись в противоположных направлениях и с такой стремительностью, что сестры так и не смогли встретиться. Шаннон была в Нью-Йорке всего лишь раз, но ее приезд совпал с конным шоу в Девоне, штат Пенсильвания, которое Керри не могла пропустить. Они только разговаривали по телефону и старались делать это не реже одного раза в месяц. Керри сейчас была еще более занятой, чем Шаннон, потому что тренировки на Чудотворце занимали все ее свободное время. Тем не менее ей удавалось писать короткие, богатые новостями письма, на которые Шаннон часто не отвечала, но не забывала направлять Керри щедрое месячное содержание. Шаннон успокаивала себя, считая, что таким образом у сестры есть все, что ей нужно. Призовые деньги, которые она выигрывала вместе с Чудотворцем, обычно шли Медоузу. И хотя ван Бурен все оплачивал, Шаннон радовалась, зная, что на ее деньги Керри всегда может себе позволить прекрасное снаряжение и приличные платья для вечеринок, неизбежно проводящихся после каждого состязания.