Мулатка в белом шоколаде

И вот, когда той стукнуло ровно тридцать лет, Сергей наконец сделал ей официальное предложение. К свадьбе готовились почти целый год. И за это время младшая сестрица, которой едва исполнилось шестнадцать, успела забеременеть от Сергея и поставить того перед свершившимся фактом. О том, как Сергей объяснялся со своей невестой, Евдокия Николаевна распространяться не стала. А подруги и не настаивали. И так было ясно, что объяснение было не из приятных.

Одним словом, после этой выходки Ольгу вычеркнули из семейных святцев.

– Но с ее уходом на нас беды посыпались словно из рога изобилия, – сказала Евдокия Николаевна. – Началось все с того, что нас ограбили, унесли из тайника все семейные драгоценности. Бедная мама, которая и так сильно сдала из-за выходки Ольги, окончательно слегла.

Так и не оправившись от удара, она вскоре скончалась. А следом за ней – и отец девочек. Впрочем, те были уже совсем взрослыми и самостоятельными. Мария вышла замуж за Альберта Петеросяна и уехала с ним в Ереван. А Евдокия, которая так и не сумела оправиться после измены Сергея, осталась старой девой, посвятив себя целиком работе и семье своей второй и теперь уже единственной сестры.

Киру во всем этом рассказе больше всего заинтересовало совпадение того, как друг за другом из семьи сначала ушла Ольга, а следом за ней уплыли и драгоценности.

– И с Ольгой вы с тех пор никогда не общались?

– Никогда! И даже не знаю, кто у них с Сергеем родился!

– Да?

– Иной раз и подумаю, хоть бы знать, мальчик или девочка у Оли родилась. Но как узнаешь?

Кира же, напротив, особой проблемы в этом как раз не видела. Не в тундре живем. Если брак был официально оформлен, значит, и судьбу родившегося ребенка не составит труда проследить. Только выходило, что этот ребенок должен быть старше самой Жанны. Ведь младшая сестра обскакала Евдокию с Марией и родила первой.

– А вы никогда не думали о том, что ваша сестра могла и быть виновницей кражи драгоценностей? – спросила она у Евдокии Николаевны.

Ее вопрос поверг бедную старушку буквально в шок. Она была готова признать за своей младшей сестрой все грехи мира. Но воровство!

– Как? – вскричала Евдокия Николаевна. – Как же это возможно? Среди Ольшанских не может быть воров!

– Все когда-то случается впервые.

– Только не это!

– Почему?

– Этого не может быть!

Ситуация складывалась абсурдная. Пожилая дворянка была убеждена, что ее сестра могла оказаться кем угодно, но только не воровкой. Этого не может быть просто потому, что не может быть. И все тут! Однако, несмотря на то что никакой критики ее аргументы не выдерживали или именно поэтому, но Евдокия Николаевна сильно рассердилась. И как ни странно, на подруг. Хотя они-то тут при чем?

– Вы заставили меня поверить в вашу порядочность! – с горечью произнесла пожилая женщина. – Заставили меня открыть перед вами душу. А потом надругались над ней!

– Никто над вами не ругался!

– Надругались! Над всем тем, что мне было дорого когда-то!

– Евдокия Николаевна, – пыталась воззвать к ее здравому смыслу Кира. – Сами подумайте, не странно ли такое совпадение? Вы ведь говорили, что ваша сестра была очень избалована?

– И драгоценности обожала! Вон как брюликами обвешалась!

И Леся потрясла перед носом обомлевшей Евдокии Николаевны пачкой фотографий. На многих из них в самом деле была запечатлена Оля, в наряде которой были использованы самые роскошные и, должно быть, дорогие украшения. Молоденькой девушке они были явно не по возрасту. Но саму Олю это ни капли не смущало. Нацепив бабушкины и мамины цацки, она сияла не хуже самих бриллиантов.

Евдокия Николаевна наконец начала успокаиваться. Они присела к подругам и взяла из рук Леси фотографию своей сестры.

– А ведь в самом деле, – пробормотала она. – Как же мне это раньше в голову не пришло? Оля в самом деле была сама не своя от камней и украшений.

И Евдокия Николаевна ударилась в воспоминания. Только на этот раз они носили совсем другой характер.

– И ведь те люди, которые пришли из милиции, они тоже нам сказали, что работал человек, который долгое время был вхож в нашу семью.

– Почему?

– Они говорили что-то, – поморщилась Евдокия Николаевна. – Не помню. Что-то о характере взлома и о том, как мог посторонний человек узнать о тайнике.

– И что?

– Подозрение пало на нашу домработницу, – вздохнула Евдокия Николаевна. – У бедной женщины в самом деле имелся сын, отсидевший и снова вышедший на свободу. Вот следователь и предположил, что женщина могла найти сообщников среди его дружков.

– И их посадили?

– Нет, у домработницы и ее сына было несокрушимое алиби. Но отец, разумеется, уволил женщину, дав ей ужасные рекомендации.

И схватившись за голову, Евдокия Николаевна воскликнула:

– Боже мой! А что, если в самом деле произошла чудовищная ошибка? Что, если мы подумали на невиновного человека?

Женщина очень расстроилась. Ей даже стало плохо с сердцем. И Кира помчалась на кухню в поисках аптечки и лекарства.

– Вот, – сосредоточенно капая корвалол в рюмочку с водой, бормотала Леся. – Сначала сами довели человека, теперь лечим.

– При чем тут мы? Она сама разволновалась.