Мулен Руж по-русски. Пенталогия

Теперь огонь «Ростислава» обрушился на вице-адмиральский корабль «Принц Густав», который, не выдержав артиллерийскую дуэль с русским флагманом, сдался. Но не всё так было гладко. Из-за плохой видимости, линейный корабль «Владислав», совершил неудачный манёвр и оказался между шведскими судами, которые тут же открыли по нему частый огонь. Окруженец сопротивлялся яростно, но большие потери среди личного состава и отсутствие поддержки с других кораблей, вынудили капитана отдать приказ о спуске флага. Капитаны ещё трёх судов, видя бедственное положение «Владислава», испугались шведского огня и не рискнули вступить в сражение. Сменив галс, они друг за другом покинули боевую линию. А битва между тем продолжалась, и обе эскадры, двигаясь параллельным курсом, выплёвывали друг в друга центнеры смертоносного железа. Артиллерийская канонада сотрясала воздух Финского залива до самой ночи, но победитель так и не был выявлен. Сильно потрёпанные флотилии обоих сторон вынуждены были разойтись. Но в отличие от шведов, русская эскадра выполнила свою задачу, не дав вражескому флоту установить своё господство на море, которое позволило бы ему беспрепятственно приближаться к Кронштадту, а возможно и к самой столице и обстреливать их. Большинство шведских кораблей нуждались в хорошем ремонте, и они укрылись в крепости Свеаборг.

* * *

— Тадеуш, что с тобой случилось? — спросил его командир, лейтенант Пискарёв.

— Не помню, господин лейтенант. Был взрыв, а потом ничего не помню, — растеряно ответил Тадеуш.

— Доктор сказал, что на тебе нет ни одной раны, ни на теле, ни на голове. Ты пролежал всю баталию, а гардемарину Казанцеву пришлось командовать и своим и твоим отделением, — сказал Пискарёв и посмотрел с сочувствием на юношу. — Это был твой первый бой, и я пока ничего не скажу нашему капитану. Но если подобное повторится и впредь, то мне придётся просить Его превосходительство списать тебя с корабля. Вчера из-за подобной трусости мы потеряли линейный корабль «Владислав». За неоказание ему помощи капитаны Вальронт, Коковцев и Баранов были отданы под суд! Ты понимаешь, о чём я говорю?

— Да, господин лейтенант.

— Тогда иди и подумай хорошенько о том, что я тебе сказал.

— Слушаюсь, — ответил юноша пошёл в свой кубрик.

Он шёл и злился, но злился не на себя и свою трусость, Ян Тадеуш злился на Казанцева, которому всё легко достаётся и который везде лезет. «Зачем он стал командовать моим отделением? — думал молодой шляхтич, — своего, что ли мало? Или решил выделиться перед начальством, воспользовавшись моей беспомощностью?» Эх, не знал неудачливый гардемарин, как плакал всю ночь маленький Иван, когда сам в первый раз зарезал курицу. Не знал, как тошнило его после этого несколько дней, и он не мог кушать мясо. Не знал о часах, проведённых в молитвах и медитациях, которые позволили Ивану обрести душевное равновесие и принять жизнь такою, какая она есть — вместе со смертью. Тадеуша не заставляли, часами убирать вонючий навоз, чтобы выработать иммунитет к брезгливости. Ему не приказывали отрабатывать удары ножом и саблей на свежих свиных тушах. Его не учили относиться с уважением и пониманием к каждому, ибо всех создал Господь, и один без другого — никто. Из Тадеуша не готовили офицера, из него готовили придворного вельможу. Служба на флоте, тем более на самом престижном корабле, давала возможность оказаться на виду у высокого начальства и возвыситься. Да и хорошее денежное довольствие тоже было не на последнем месте при выборе карьеры.

— Иван, ты зачем полез командовать моим отделением? Тебе что — своего мало? — злость распирала шляхтича.

— Ян, да ты что??? — изумлённо посмотрел на него Казанцев, — ты же раненый лежал, а твои канониры не знали что делать. А шведы лупили по нам со всех сторон. Сам знаешь, в таком деле помощь даже одной пушки очень существенна. Я узнал, наш корабль получил сто двадцать одну пробоину! В моём отделении двое были убиты и трое ранены. Мне самому приходилось заряжать пушки, так как прислуги не хватало.

— Вот и заряжал бы свои пушки, нечего лезть к моим, — выпалил Тадеуш и ушёл к своему отделению, откуда вскоре раздались гневные приказы.

— Пустой человек, — сказал один из канониров Казанцева, глядя в сторону Тадеуша, — кричит постоянно почём зря. А как дело до баталии дошло, так и обмяк.

— Но-но, Андрон, — нахмурил брови Иван, — не хватало ещё, чтобы твои слова кто-нибудь услышал. Будут думать, что гардемарины — трусы. Оглушило господина Тадеуша взрывом, вот и был в беспамятстве.

— Как скажете, Ваше благородие, — вздохнул канонир.

Корабли российский эскадры продолжали крейсировать в Финском заливе, не позволяя шведскому флоту покинуть Свеаборг. Экипажи тренировались и отрабатывали слаженность действий. Большая часть команд на кораблях состояла из новичков, поэтому занятия шли каждый день. Казанцев тоже получил новичков, вместо погибших и раненых в бою.

— Упор лёжа принять, — гонял Иван свою команду, делай раз… Делай два…