Мулен Руж по-русски. Пенталогия

— Ты, Игнат, смотри, на чужих баб заглядываться будешь, быстро головы лишишься. Главное казну сохранили и в целости доставили, — поучительно сказал Фёдор.

— За казну отдельное спасибо. А сейчас идите с господином прапорщиком, он вас в казарме солдатской всех троих пока определит, а нам с господином Марсель ибн Каримом пообщаться нужно.

* * *

— Марсель ибн Карим, расскажите мне о Персии и откуда вы так хорошо знаете русский язык? — воевода задавал ход беседы, а комендант сидел молча в сто-роне и наблюдал.

— Моя мать была русской. Одна из многих наложниц в гареме моего отца. Но она не являлась его женой. Детей, рождённых от наложниц, в ханском дворе проживало не менее семи десятков. Официальных детей у хана было тринадцать человек, жили они от нас отдельно. Поэтому никаких прав, чтобы занять достойное место при дворе, у меня не было…

Агеев старался говорить не спеша и с достоинством. Иногда, будто заговариваясь, он начинал говорить на арабском, но потом, спохватившись, переходил на русский. Он рассказывал про историю Персии, про войны, которые она вела, про быт населяющих её людей… О том, как решил попытать счастье в чужой стране, об успешной торговле в Цинской империей и желании при помощи этих капиталов достойно устроить свою жизнь в России, а преследуя честолюбивые планы поступить на военную службу.

— И, как я понимаю, все ваши богатства сейчас находятся на дне реки? И всё, что вы имеете, это оружие и то, что надето на вас?

— К сожалению, да.

— А вам ещё нужно кормить ваших людей.

Михаил Иванович был управленцем, и старался использовать все выгоды и возможности на своём посту для лучшего выполнения тех задач, ради которых он сюда поставлен. Поэтому, он был ужасно рад, что благодаря этому юному искателю приключений была спасена армейская казна. Но его совесть, как и у любого нормального человека, требовала как-то отблагодарить этого юношу за помощь. А управленец в его душе хотел сделать так, чтобы благодарность обернулась выгодой для него.

— Вы правы, — ответил Агеев, — доехать до Петербурга у меня просто не хватит средств.

— А что умеют ваши слуги?

— Это не слуги, это вольные люди, и они служат мне по желанию своего сердца.

— Хорошо, вольные люди. А что они умеют?

— Даниил каменный мастер и воин. Иван счетовод и воин.

— Как получилось, что люди таких профессий стали воинами?

— Один знатный военачальник и мастер боевых поединков, когда увидел этих двух могучих юношей, сделал мне предложение, что добьётся для меня разрешения на беспошлинную торговлю, если мои спутники согласятся поступить на пять лет в его охрану. Они согласились. Жили мы в одном доме, только я торговал, а они учились военному мастерству.

— Изучая ратное дело, не было ли утрачено за пять лет прежнее умение?

— Могу заверить тебя, господин, что своего мастерства они не утратили. Свободное время эти достойные юноши использовали для совершенствования своих знаний и умений. В стране Цин многому можно научиться.

— Весьма похвально! А если, скажем, я дам тебе нужную сумму денег на дорогу и рекомендательное письмо к самой императрице, а твои спутники, хотя бы один из них, тот, который Даниил, останется здесь в качестве мастера по камню..?

— Что скажете, друзья? — повернулся Агеев к Муравьёву и Лапину.

— Если так надо, то я согласен, — ответил Даниил.

— А я не могу позволить себе, чтобы ты путешествовал один, — гордо произнёс Иван.

— Думаю, что мы договорились, — сказал довольный Тихомиров, — Даниил остаётся в Тюмени, а вам я даю сопроводительную бумагу до самого Петербурга и необходимую сумму денег.

— Как долго мой друг будет у тебя работать, и сколько ты будешь ему платить? — сказал Агеев, чтобы показать, что он беспокоится о своём человеке.

— Не стоит беспокоиться. Мы заключим с ним соглашение на три года. Всё это время он будет обеспечен едой, одеждой и проживанием. Когда время договора закончится, он сам решит, как ему быть дальше.

Михаил Иванович рассчитывал, что за три года Даниил не только много нужного сможет построить, но и передаст своё умение людям, которые будут с ним вместе трудиться, а уж Тихомиров постарается, чтобы рядом оказались умные и смекалистые, жадные до новых знаний.

— Кстати, — продолжил Михаил Иванович, обращаясь к Муравьёву и Лапину, — а как вы оказались в Персии?

— Мы там родились, — решил за обоих ответить Лапин, — когда-то наши отцы попали в полон и были проданы в Багдаде в рабство. Со временем они своим трудом заслужили уважение, и им было разрешено жениться и стать вольными людьми. В Багдаде есть целые кварталы, где проживают люди из других стран. Думаю, что в Москве или Санкт-Петербурге тоже существуют подобные кварталы.

Тихомиров и Устьянцев понимающе переглянулись, предположение было довольно точным.

— Ну, что ж, — сказал воевода, — раз мы всё обсудили, пойдёмте обустраиваться.

* * *

Ближе к вечеру в канцелярии, в кабинете воеводы, Тихомиров и Устьянцев обсуждали сегодняшнее событие.

— Что скажешь, Андрей Петрович?