Мулен Руж по-русски. Пенталогия

А два малолетних музыканта, имевшие одно имя на двоих, обоих звали Васятка, крутились постоянно возле Лапина, с которым им было очень интересно. Но чаще они занимались музыкой с Джузеппе. Не редко над обозом были слышны сначала звуки какой-нибудь мелодии, а потом ругань на итальянском языке, когда мальчишки что-то играли неправильно. Пятнадцатилетний Кузьма, которого Лапин прозвал псарём, следил за состоянием лошадей и тренировал пятёрку собак купленных ещё в Петербурге. Это дело Лапин не смог оставить без своего внимания. Поэтому единолично придумал всем собачкам клички. Девочек звали Барби, Гейша и Путана, а кобелей Жиган и Зорро. И, бывало, весело улыбался, когда Кузьма говорил: «Жиган, служить» или «Путана, иди ко мне моя хорошая». Какие мысли были в голове у этого грубоватого, но весёлого мужчины, никто не знал. А кто знал, тот молчал и не показывал вида. Ехал караван не сказать, чтобы шибко весело, но и без особых происшествий. В тот день, когда выпал первый снег, обоз въезжал в Тюмень. Было 10 октября 1775 года. Тридцать три человека, которые доверились Лапину и Агееву увидели город своего будущего.

Конец первой книги.

Январь — февраль 2018 года.

КОРПОРАЦИЯ «ПРИЮТ» Вторая книга серии

Перенеситесь души

К летним полям и солнцу,
Через листву, что в лужах,
Через печаль эмоций,

Через дожди и ветер

С вечным его ринитом.
Души, возьмите вечер,
Вот он — тоской убитый,

И унесите к лету,

Там воскрешенье — верю…
Там, где со дна монеты
Смотрят сейчас на берег…

ЧАСТЬ I С КОРАБЛЯ НА БАЛ

ТЮМЕНСКИЕ СТРАСТИ

— Это замечательно, Марсель, э-э Каримович, — говорил тюменский воевода, — что ты сам попросил у Её Императорского Величества разрешения жить в наших землях. Значит, завод стекольный тут будешь строить?

— Нет, Ваше высокоблагородие, — отвечал Агеев, — это Лапин Иван Андреевич будет строить. Это его проекты. А я, по совету Императрицы, хочу поступить на службу в полицию.

— Марсель Каримович, давай без титулов, обращайся ко мне по имени.

— Хорошо, Михаил Иванович.

— Вот и славно. А теперь ответь, почему в полицию? А как же дела торговые? У тебя на этом поприще были несомненные успехи.

— Я выбрал службу. Помнится, перед поездкой в Петербург у нас был разговор про это. Тем более недавний бунт в здешних краях очень опечалил Государыню Императрицу, поэтому она возлагает на полицейскую службу большие надежды.

— Да, да, да, — озабоченно покачал головой воевода, — бумаги я уже читал и с данным положением ознакомлен. Но ты, Марсель Каримович, должен понять, что единолично принять такое решение я не могу, нужно разрешение Его превосходительства генерал-губернатора Чичерина.

— Я понимаю. Готов не ждать, а сам отправиться в Тобольск. Кстати, Михаил Иванович, у меня для вас имеется подарок.

С этими словами Агеев взял из рук Лапина, который сидел в сторонке, продолговатый тубус. Открыв его, вынул оттуда великолепную шпагу (да-да, с английского корабля) и вручил её Тихомирову.

— Ах, какая замечательная работа, Марсель Каримович! Откуда это чудо у тебя? — восхищённо воскликнул воевода, разглядывая шпагу.

— Приходит «время разбрасывать и время собирать камни», — процитировал Агеев Библию, — в своё время я помог одному человеку. И вот, когда мы находились в Москве, я снова его повстречал. И он не забыл о моей помощи. Подарок в виде двух замечательных клинков — это его благодарность. В свою очередь, помня ту благосклонность, с которой вы, Михаил Иванович, отнеслись ко мне, считаю, что один из клинков по праву ваш.

— Благодарю, Марсель Каримович, благодарю! О таком подарке можно только мечтать. Я дам тебе с собою письмо к губернатору, где попрошу, чтобы он не отказал тебе в твоих стремлениях. Ах, жаль, что сам не могу поехать с тобой. Город не на кого оставить. Устьянцев заболел, а Казанцев ушёл в запой.

— В запой? — Лапин и Агеев насторожились.

— Да. Запил. Уже третий день пьёт.

— Как случилось, что такой достойный юноша, впал в грех пьянства?

— Случилось. Сначала пришло известие, что в пожаре сгорели его мать и жена. Хорошо — сын живой остался. А через пару дней убили его денщика Федьку, к которому, похоже, он был сильно привязан. И так человек ходил сам не свой, а тут и вовсе запил.

— Ого! — воскликнул Лапин, переглянувшись с Агеевым, — да у вас тут шекспировские страсти.

— Какие страсти, Иван Андреевич? — недоумённо посмотрел на Лапина воевода.

— Э-э, шекспировские. Был в Англии такой писатель Уильям Шекспир, — начал выкручиваться из неловкой ситуации Иван, потому что не помнил когда этот писака жил, — так он в своих книгах писал только про убийства и роковую любовь.