Мультиверсум

– Всего несколько сеансов электрошока. Это было необходимо. После терапии ты как заново родился: больше не говорил о Дженни, снова стал солнечным ребенком, начал общаться с одноклассниками…

– Не могу в это поверить! Вы это несерьезно. У меня был дар, я…

– О каком даре ты говоришь? – перебила Валерия. – Ты страдал тяжелой депрессией и психическим расстройством. Ситуация казалась безнадежной, но…

– Вы сами не знаете, что сделали!

Алекс встал на колени у столика, чтобы удобнее было рыться в коробке.

Валерия с Джорджо не знали, что ответить на слова сына. Может, думали они, это болезнь заставляет его так говорить.

– Мне нужно идти, – твердо сказал Алекс, поднимая коробку.

– Алекс, стой! – Джорджо вскочил и раскинул руки со взбухшими венами, толстыми нитями проступавшими под кожей; его воспаленные глаза выражали отчаяние.

– Не трогайте меня! Вы мне больше не родители!

– Прошу тебя, Алекс! – крикнула Валерия с дивана, в панике схватившись за голову.

Джорджо протянул руки к сыну, пытаясь его остановить. Они обменялись взглядами, полными боли и гнева. Отец безвольно уронил руки.

И Алекс увидел. Увидел белую кроватку. Увидел свои запястья и лодыжки, зажатые в тиски и привязанные к краям кровати. Увидел большой пластырь у себя на рту. Увидел белые халаты и синеватый свет.

Отмахнувшись от этого воспоминания, Алекс с ужасом посмотрел на родителей. Они были беспомощны перед его взглядом.

– До свидания, – сказал он, прежде чем покинуть комнату и исчезнуть. Только Марко мог помочь ему кое-что понять.

Глава 30

– У меня нет слов, – прокомментировал Марко, выслушав рассказ друга. – Значит, у тебя всегда был этот дар! Теперь понятно, откуда взялась та видеозапись с тобой маленьким…

– Давай посмотрим рисунки. Может, найдем еще что-нибудь полезное.

– Конечно. Дай-ка взгляну. – Марко вынул из коробки несколько листов и блокнотов. Алекс тем временем держал в руках портрет Мэри Томпсон. Художник не пожалел фломастера на ее густые кудрявые волосы и пухлую, коренастую фигуру. Рядом с женщиной был нарисован диван и картина с лунным грунтом на переднем плане – та самая, что он видел в доме няни Дженни.

– Чего я не могу понять, так это почему я. Кто я? Кто мы с Дженни такие?

– Алекс, может быть, это не ты, может быть, это не вы.

– Что ты хочешь сказать?

– Не факт, что вы такие одни. Может, есть и другие, подобные вам. На самом деле разумнее думать, что вы не одиноки. Беккер – один из вас.

Алекс встревоженно посмотрел на друга, а с улицы в этот момент послышался нарастающий шум: гудки, крики, сирены – казалось, город накрыла звуковая волна.

– Можно, я еще пороюсь в твоих бумажках? – спросил Марко, доставая из коробки очередную порцию рисунков.

Алекс тем временем выудил оттуда ежедневник в лиловой кожаной обложке. Он открыл его и сразу узнал мамин почерк. Это был ее дневник. Алекс начал листать страницы. Если не считать некоторых подробностей его младенческого периода жизни, таких как вес, рост, питание, сон и прочих моментов, дневник в основном был посвящен болезни.

Алекс посмотрел в окно. Город окрасился в серый цвет, густой туман опустился на улицы толстым одеялом. В доме напротив Алекс заметил женщину, которая перегнулась через подоконник и тянула на себя веревку с бельем. Этот будничный жест навел Алекса на мысль о том, что за последнюю неделю его жизнь перевернулась с ног на голову и что жизни всех людей, возможно, уже никогда не будут прежними.

– А вот это интересно, – пробормотал Марко, изучая следующий листок. – Послушай, что здесь написано: «Мне приснилось, что Дженни уйдет, что она меня бросит. Но это не ее вина. Однажды мы снова встретимся».

Алекс не мог поверить своим ушам. Все так и произошло.

– Марко, кем, черт возьми, я был в детстве?

– Особенным человеком, – ответил Марко, продолжая перебирать содержимое коробки. Вдруг его рука замерла на весу, словно он понял что-то очень важное.

– Возможно, бесконечные измерения синхронны, – сказал он, сощурив глаза, чтобы уловить ускользающую мысль, – как CD.

– При чем тут компакт-диск?

– Есть теории на эту тему. Когда я только начал интересоваться мультиверсумом, я наткнулся на одну такую. У CD есть начало и конец, то есть продолжительность звучания. Но если ты вынешь его из плеера, то в этот момент весь временной диапазон диска окажется у тебя в руках. Может, и вселенные синх… – Марко остановился, вытаращив на что-то глаза.

– А теперь что?

– Посмотри на это, – сказал он, протягивая Алексу лист бумаги. На рисунке была комната, и в ней два мальчика. Один сидел в кресле, и под ним было написано: «АЛЕКС». Второй сидел на стуле с большим колесом на переднем плане, рядом было имя «МАРКО». Мальчик в инвалидном кресле держал в руке лист бумаги, на котором можно было разглядеть этот же, только крошечный, рисунок. В правом нижнем углу стояла дата: декабрь 2014 года.

Алекс окаменел. Он не знал, что сказать. Его парализовала мысль: что бы он ни сказал сейчас, это с большой вероятностью уже было им сказано.