Мультиверсум

Марко смотрел, как он уходит. Перед его глазами пронеслись все годы их дружбы, воспоминания обрушились на него с силой циклона. Он снова увидел, как они смеялись, сидя за видеоиграми. Вспомнил ночи, когда они читали страшилки при свете свечей. Снова увидел объятия и слезы на похоронах бабушки, когда рядом с ним был его единственный друг Алекс. Как и всегда.

Тот, кто был для него больше чем брат, сейчас уходил, чтобы никогда не вернуться.

– Подожди! – крикнул Марко, когда Алекс уже закрывал за собой дверь. Это одинокое слово прозвучало вдруг неожиданно весело и бодро. Алекс удивленно развернулся и пошел обратно. Через секунду он был в комнате.

– Ты что-нибудь придумал?

Марко смотрел на Алекса торжествующе, его глаза сияли.

– Возможно, я понял, что такое Мемория.

Глава 31

– Прямо так вдруг взял и понял? – Алекс стоял перед своим другом.

Марко вздохнул.

– Кто-то знал, что ты особенный человек. Он всегда это знал.

– Ты про моих родителей? Вообще-то они думали, что я депрессивный шизофреник.

– Это в голове не укладывается! Как мать может отдать своего шестилетнего сына на пытку электрошоком?

Алекс в смущении отвел глаза.

– Родители поджарили тебе мозг при помощи вроде бы правильной и эффективной терапии, оправдывая этот жесткач твоей депрессией. Считаешь, это нормально?

Расстроенный Алекс смотрел в пол, задумавшись над словами друга.

– Марко, куда ты клонишь?

– Когда ты шел к двери, я вспоминал наше прошлое и случайно взглянул на страничку из дневника твоей мамы. Я ее уже просматривал раньше, но только теперь заметил кое-какую подробность, которая может нам все объяснить.

– И что это за подробность?

– Смотри, здесь Валерия говорит о месте, которое ты часто упоминал. «Волшебное место» – так ты его называл. Эта часть дневника относится к первому «постшоковому» периоду. Цитирую дословно: «…перестал видеть плохие сны, произносить имя Дженни, делать апокалиптические предсказания, рисовать странные символы и страшные картинки». Но это еще не все… Тут есть одна интересная фраза, которая меня зацепила. Мне кажется, это ключ ко всему. Прочти сам. – Марко протянул дневник.

– «Мой маленький мальчик перестал говорить об этом волшебном месте. Больше он его не увидит, больше туда не пойдет, всегда будет здесь, со мной», – прочитал вслух Алекс.

Марко удовлетворенно улыбнулся и сказал:

– Все дети рассказывают о каких-то волшебных местах, придумывают разные фантастические миры. Наверное, и ты не исключение. Твоя мама часто слышала, как ты рассказывал об этом месте. После начала терапии она написала: «Он больше туда не пойдет, всегда будет здесь, со мной». Звучит довольно странно. Какой родитель думает, что если ребенок рассказывает о, ну я не знаю, о волшебном замке, то он на полном серьезе собирается туда уйти? Ребенок просто фантазирует, и все. Иначе и быть не может. Если только…

– Если только это место действительно не существует. Мемория была моим волшебным местом? Это ты хочешь сказать?

Вместо ответа Марк продолжил развивать мысль, которая могла превратиться из простого предположения в утверждение:

– Твои родители оправдывались тем, что действуют с благой целью, мол, так поступили бы все нормальные люди. Не знаю, почему они это сделали, но они это сделали – обратились к специалисту, который решил проблему. Ты снова был в норме. Все вздохнули с облегчением. Но твои родители прекрасно знают, что это за волшебное место, о котором ты говорил десять лет назад. Надо узнать, что именно ты о нем рассказывал. Придется спросить у них, потому что твои воспоминания стерты.

Алекс задумался над словами Марко. Его рассуждения казались правильными. Имело смысл попытаться.

– Хорошо, спрошу.

– Что бы ты ни выяснил, следуй своей интуиции и найди Дженни.

– А что ты собираешься делать?

– Алекс, все уже случилось. Я тоже пойду своей дорогой.

Алекс протянул другу правую руку. Их решительные взгляды встретились в последний раз, рукопожатие было крепким. Это не было грустное прощание, сотканное из слез и отчаяния. Это был вызов всему миру.

Когда Алекс зашел в свой дом номер 22 по виале Ломбардия, его удивила одна деталь: отсутствие всякого шума.

Кругом на улицах царила паника, выливавшаяся в манифестации и столкновения. Аварии, заторы на перекрестках, потасовки между горожанами, толпы демонстрантов, марширующих по улицам и не понимающих, что ни одна телекамера их не снимет и ни одна газета о них не напишет.

Но как только тяжелая деревянная дверь подъезда закрылась за Алексом, он почувствовал себя так, словно попал в бомбоубежище. Полная тишина. На первом этаже даже не было слышно обычного лязганья из квартиры справа, в которой жил двадцатипятилетний металлист, днями напролет на полной громкости слушавший Testament, Slayer, Megadeth и подобные группы, иногда он оставлял стереосистему включенной, даже когда уходил из дома.