Мунсайд

– Неужели это просто дружба? – Я поднялась на локтях, чувствуя детскую обиду вместе со злостью, стократ усиленные из-за коры. Я видела цвет своей эмоции, чувствовала ее вкус. – Неужели я не заслуживаю… какой-никакой любви? Не великой, не глобальной, просто…

Я всеми силами постаралась заткнуться. Сейчас была не та ситуация, чтобы выяснять отношения. Но я хотела знать ответ на свой вопрос, не терзаться сомнениями. И дело было не в том, что мне отчаянно нужна взаимность, я смогла бы пережить отказ, но какой ценой.

Я обессиленно спрятала лицо в подушку, потому что меня съедал стыд. С одной стороны, мне хотелось испариться, с другой – так страшно быть одной. Да, мне было страшно. Вот я и цеплялась за Каспия. После того, что я узнала о Кави, мне казалось, что больше никому не смогу доверять, но вышло с точностью до наоборот. Острое желание довериться, быть любимой – человеческие слабости. Это то, что отличало нас от демонов. Еще Корнелиус подметил, что в этом их главное преимущество.

– Это из-за Флоры?

– Нет.

Лучше бы это было из-за Флоры. Не так обидно.

– Ивейн, – он положил ладонь мне на плечо и наклонился к самому уху, – это я попросил вернуть твою мать к жизни.

И что? Он хотел, чтобы из-за этого я перестала на него обижаться?

– Подумай: кто имеет право просить вернуть человека к жизни?

Я повернулась к нему, вспоминая вызубренные еще в детстве главы.

– Близкие и родственники… – Я подскочила на месте, хватая ртом воздух. – Ты что… Мою мать? Каспий!

Он хохотал до слез, пока меня трясло от злости. Инкубы быстро взрослеют и медленно стареют, в сущности, я не знала, сколько ему лет. Боги и демоны, неужели я угадала, неужели он близкий моей матери? Вот почему она так на него смотрела.

– Ответь! – Я ударила его.

Каспий перевел дыхание и долго смотрел на меня, явно забавляясь.

– Она – моя бабушка.

Меня замутило. Все вокруг стало тошнотворно зеленым, комната закачалась.

– Кто твой отец? – хрипло выдавила я, стараясь не смотреть на него.

– Твой брат.

Я согнулась пополам, упираясь лбом в матрац.

– Я – твой племянник, – тихо произнес Каспий. Меня трясло. Я же в него чуть не влюбилась.

* * *

Оставалось только поражаться, насколько можно быть слепым.

У Каспия были глаза моего брата, глаза моей матери: большие и голубые, живые и яркие.

Эти же глаза смотрели на меня с тоской и заботой, когда она неловко пододвигала поднос и сидела на самом краешке кровати, будто стесняясь. Голова раскалывалась, всякое движение давалось с трудом. Уоррен и Каспий ушли, оставив нас вдвоем, меня и мою мать. Язык не поворачивался так ее называть.

Отхлебнув чай, я опустила взгляд, не зная, с чего начать разговор. Только Суббота знал, надолго ли она здесь.

– Уоррен – очень милый мальчик. Я тебя с кем-то таким и представляла. – Кружка чуть не выпала у меня из рук, пара темных капелек попала на плед. Амурные дела. Никогда к ним не подступлюсь. Мое сердце – мертвый камень, я – железная леди, больше я не могла рисковать. Каспий оказался моим племянником, пле-мян-ни-ком. – Он сказал, что у тебя завтра выпускной. На чердаке должно было остаться мое свадебное платье. За ночь подгоню под твою фигуру.

– Завтра?

Сколько я пролежала в особняке, после того как исчез Вольфганг? Я пропустила День города и выпускные экзамены? Времени оставалось все меньше и меньше.

– Вы будете самой красивой парой.

Ага. А еще там будет Селена, которая отомстит мне за притеснение ведьм, инквизицию и своего зачарованного бойфренда.

– Ты знаешь про Каспия?

Элиза прискорбно качнула головой, потупив взгляд.

– На той стороне… можно подглядывать, урывками. Мало чем отличается ото сна. Но это я видела.

– Видела что?

– Моего сына и ту… девочку. Видела своего маленького внука, которому с детства пришлось несладко.

– А Вольфганга? Видела, когда его…

– Ивейн, я вижу это постоянно. Я чувствую это постоянно. Как рвется ниточка между сыном и матерью, как убивают мою половину. И это было больнее моей собственной смерти.

Я поежилась и спряталась за кружкой.

– У тебя много вопросов, но, прошу тебя, пусть на этот раз тебе ответит кто-нибудь другой.

Может, сам Кави. Кто знает?

– Вендиго. Отец его подкармливал…

Элиза недобро хмыкнула, выдержала долгую паузу, но все-таки ответила:

– Мы были счастливой семьей, Ивейн. Жили в Дрездене, чудесном, красивом городе, полном замков, с мощеными улочками. У нас был дом в пригороде, в выходные выбирались в центр. Водили Вольфганга в зоопарк, отстроенный после бомбежки. Винс рассказывал ему про восточноевропейскую галерею в Цвингере. Мы были нормальной, счастливой семьей и не знали ни о каком Мунсайде.

– Он не рассказывал?

– Рассказывал о семейном бизнесе, о странном городке в Америке.

– Но вы туда не собирались?

Она прискорбно покачала головой. Было заметно, с каким трудом Элиза говорила о былом счастье, которое так быстро исчезло.