Мунсайд

– Не получится, – просто ответил он.

– Пусть объявят тревогу, пусть те, кто сможет спастись, спасутся. А мы уедем. И этого города не будет. Никого не будет. И со временем я внушу себе, что это просто выдумка. Остановимся где-нибудь на юге…

– Ивейн, – остановил он меня и посмотрел прямо в глаза, как Вольфганг – тогда: сочувствующе, с вниманием, – разве он тебе не сказал?

– Не сказал что?

– Ты не можешь покинуть Мунсайд.

Я искривила губы в безумной усмешке и ощутила его отвращение во взгляде.

– Плевать на них, – гордо и уверенно бросила я.

– Нет, Ивейн. Не в этом дело. Ты физически не можешь покинуть Мунсайд.

– Могу.

– Ты. Никогда. Его. Не. Покидала.

Брат сказал то же. Мне было так больно это вспоминать.

– Ты никогда не покидала Мунсайд, – повторил он.

– Бред! Я была в Виннипеге, в Монреале…

Каспий покачал головой. Его взгляд был серьезным и пронизывающим. Невыносимо.

– Бред! – Я оттолкнула его и резво встала на ноги. От слабости перед глазами темнело, но я упорно шла вперед. – Я была там! Была за чертой!

– Ив, не надо. – Он следовал за мной, кричал вслед, даже когда я покинула дом и повернула к гаражу. Плевать на вещи. Ничего мне от прошлой жизни не надо. Плевать, что без денег, без документов, у меня был опыт.

Я старалась не думать, кому принадлежал мопед, не помнить его историю, не видеть в этом никакого символа. Просто молча завела мотор и тронулась, не дожидаясь, пока Каспий меня догонит и попробует остановить.

Я смотрела прямо перед собой на асфальтовую дорогу, и весь пейзаж превратился в размазанные цветастые картинки. Я ни о чем не думала, лишь чувствовала надвигающуюся звериную радость и противный зуд.

Побег. Надо было сделать это сразу. Надо было не садиться в машину к брату, а отбиваться, кусаться и царапаться. Не надо было возвращаться.

Стоп. Как Вольфганг, будучи мертвым, покинул Мун-сайд, как он смог оказаться в Канаде и быть вполне живым?

«Вы покидаете Мунсайд», – гласила надпись на транспаранте. И слава богу. Или демонам.

Черта была пройдена. Я едва успела сбросить скорость, как руль выскользнул из рук. Асфальт. Ржавый привкус. Кислорода мало. Я не могла дышать.

«Ты физически не можешь покинуть Мунсайд».

А! Так вот что это значило.

Уоррен

Сквозь липкий сон, который больше походил на дрему, Уоррен все-таки услышал противную трель телефона, правда, принял ее за будильник. Большой палец автоматически нажал «отложить сигнал» и попал на зеленую трубку, Уоррену даже не пришлось открывать глаза. Он отбросил телефон и не сразу понял, кто и откуда зовет его.

Это был голос Каспия, взволнованный и сердитый, требующий ответить сейчас же, кричащий что-то про Ивейн и смертельную опасность. Как будто могло быть иначе.

Уоррен резко проснулся и судорожно прижал трубку к уху.

– Что? Я…

– Ну наконец-то! Бегом за городскую черту. Ты единственный человек, которого я знаю, и выйти для тебя не будет проблемой.

Хорошо, что он отрубился прямо в одежде, осталось лишь найти кроссовки.

– Я не понимаю…

– Ивейн сбежала из города.

– Мне надо убедить ее вернуться?

– Нет, черт подери, – рычал Каспий, – тебе надо затащить ее тело обратно, пока она не сдохла.

– Что?

– Быстрее, человечишка!

И Каспий отключился. Выезд из города был только один. Хорошо, что Уоррен жил на окраине: ехать ему минуты три, если на отцовской машине.

Еще не было шести утра. На улице никого. Лихорадочно натянув кеды, нащупав ключи от машины на комоде в коридоре, Уоррен выбежал во двор и громко хлопнул дверью. Если родители проснутся, то не успеют его догнать, тем более остановить. Руки тряслись, ему еле-еле удалось завести машину и выехать из гаража, изрядно помяв розовые кусты и испортив газон.

Ивейн лежала в ста метрах от таблички «Вы покидаете Мунсайд». Перевернутый мопед и ее тонкая фигурка, уткнувшаяся лицом в асфальт. За ней – растертая бордовая полоса крови. Упала и разбила нос. Кажется, она не дышала.

Времени проверять пульс не было. Поднять Ивейн на руки Уоррен не смог: не хватало сил. Тогда он перевернул ее на спину, схватил за руки и потащил прямо по земле.

– Ну наконец-то!

К нему подскочила тощая женщина в белом платье. Она схватила Ивейн за ноги, и они быстро поволокли ее вдвоем. Краем глаза Уоррен оглядел неожиданную помощницу. Незнакомка казалась ему знакомой. От нее ужасно пахло формалином.

– Давай же, – шепнул он, устало сбросив тело прямо за табличкой «Добро пожаловать в Мунсайд. Население 30 тысяч человек». – Давай!

Он склонился над Ивейн, пытаясь нащупать пульс. Мертвое бледное лицо. Опухший разбитый нос. Подбородок и шея в крови.

– Пожалуйста, Ивейн, – прошептал он, чуть не плача. – Не ты первая…

– Tochter, – едва слышно произнесла женщина в белом, и тогда он узнал ее. Это была Элиза Лавстейн.

Судорожный, тяжелый вдох, и Ивейн широко распахнула глаза. Уоррен вздохнул с облегчением.

– Ив! Ив! Ив! Ты жива! – Он радостно встряхнул ее за плечи. Вставать она явно не собиралась, глядя невидящим взором на рассвет.

– Милая моя… – Мать склонилась над ней, схватила за руки и принялась судорожно покрывать их поцелуями.