Дядю Валеру, из среднего подъезда, сильно избили. Я не знаю кто. Лина и Аза совсем обнаглели. По утрам выходят из дома с пустыми руками, а к вечеру волокут мешки с чужим добром. Иногда через ткань видны предметы, похожие по форме на ведра. Десятки ведер! Иногда в мешках звенит стеклянная посуда. Русская пенсионерка Лида, из дома рядом, кричит на всех, делает замечания. Каждый день моет у своего подъезда красивые вазы из чужих домов. И твердит:
– У меня прямое попадание в квартиру. Ничего не осталось! Совсем ничего.
Еще, Дневник, запомни. Сегодня утром уехали Вовка с Олей и бабушкой Марией. Их отъезд охраняли четверо солдат с автоматами! Солдаты грузили имущество в огромную машину! Дело в том, что Оля пару месяцев проработала в военной комендатуре и возвращалась домой поздно. Муж переживал. Напивался. Пытался встречать жену с работы. У Ольги на работе, в комендатуре, он устраивал скандалы, обзывая ее нехорошими словами. Всем жаловался. Рассказывал, как его, законного супруга, по месту работы жены федеральные военные привязывали к дереву и хотели расстрелять! А тетя Оля просто хитрая! Она подружилась с начальством. Сделала себе и мужу новые паспорта. Взамен старых, отобранных осенью боевиками, застукавшими их в чужом доме на краже вещей! О чем сама болтала во дворе! Теперь это звучит так:
Когда эта семейка грузила вещи, одна из стареньких соседок, по фамилии Андерсен, узнала свой саквояж с вещами. Стала кричать:“Мое! Моя сумка! Отдайте, мародеры!” – и плакать. Но ее никто не слушал. Один из российских военных, наоборот, заступился за отъезжающих:
– Заткнись! Не вой людям на дорогу, а то получишь! – и передернул автомат.
Я увидела: на руках у тети Ольги – мамины коричневые перчатки. Они в момент выселения оставались в нашей квартире. На холодильнике. Теперь, надев их, Оля помогала грузить на машину “свои” вещи. Отъезжающие планируют: с выходящей из Грозного воинской частью отбыть в город Моздок. Возможно, обман. Свою погрузку они не доверили никому из соседей! Только военным. Эта семья вывезла три больших грузовых машины разных вещей.
А бабушку Андерсен мне было очень жалко. Я уже осознала бренность вещей, а она, видимо, будет тосковать по своим, украденным на ее же глазах другими людьми.
Но мы ничего не возьмем с собой, умирая, совсем ничего. Я это точно знаю.
Патошка-Будур
26.04.
У нас гость. Его брат передал мне записку от Аладдина – из лагеря беженцев в Ингушетии.
Братья Борзовы, их старая мать и сестра на время уезжают в Ингушетию. На днях там будут давать дополнительную гуманитарную помощь. Берутся передать мое письмо Аладдину и Джинну. Оказывается, в Ингушетии с родными Джинна они жили на одной улице! Когда наши соседи простудились зимой и болели – родственники Джинна ежедневно давали им молоко! Как тесен мир!
Когда грузили остатки вещей Элиты, я стояла в своем подъезде. Не помогала. Элита теперь не может видеть тех, у кого русская фамилия. Ненавидит. Я ее понимаю. Зато соседи-чеченцы, помогавшие ей грузить вещи и плачущие от сочувствия над участью ее мужа, своровали часть сумок, спрятав их за подъездную дверь. В частности – Аза, Лина и Резван. Потом, когда машина с несчастной вдовой скрылась за поворотом, они вытащили эти сумки прямо к подъезду и стали делить награбленное. Не стесняясь ничего и крича от возбуждения! Но оказалось, что они украли детские курточки! Ведь в той семье много малышей-девочек! Они мерили их прямо во дворе, но детские курточки взрослым обалдуям были малы. Аллах их наказал! Потом они посмотрели и увидели, что я за всем наблюдаю из своего подъезда. Аза прошипела:
– Будет теперь болтать, русская тварь!
И они зашли в дом напротив. Будур
01.05.
Два дня назад приходил милиционер. Он рассказал новость. Оказывается, меня в войну украли боевики! Такое приключение, а я не знала! Но мама и бабушки-соседки заявили: этого у нас не случалось!
Милиционер-чеченец, прислуживающий при комендатуре новой власти, подошел к нашему столу, открыл книгу и увидел фотографию Джинна и Аладдина. Он спросил:
– Это кто?
Мама страшно рассердилась.
– А вы наглец! – заметила она.
И чтоб подразнить этого человека, сказала:
– Это парни с бухгалтерских курсов, где я занималась перед войной!
Пришедший – настоящий бегемот! Закрыл наши двери и ко мне. Тянет свои ручищи! Скотина! А когда мы его пристыдили, дали отпор, он разозлился! Заявил:
– Я – власть! Я захочу – к вам в двенадцать часов ночи приду! Устрою проверку паспортного режима. Чтобы не выкобенивались!
Мама порозовела от злости:
– Один раз зайдешь – больше не захочешь! – закричала она и показала “власти” неприличный знак из пальцев.