Муравьи, кто они?

Но вот запасы куколок исчерпаны. Амазонки выскакивают ни с чем. Лишь кое-кто зажал в челюстях взрослую личинку. Здесь в этом ущелье, амазонки, оказывается, воруют и личинок, видимо, привыкли воспитывать из них помощников. А может быть, бедняжки предназначены на съедение? Да и сами хозяева тоже спасают личинок, прячутся с ними на кустиках, будто знают обычаи грабителей. Думается, вряд ли личинки будут отданы на задание, всеми кухонными делами занимаются муравьи-помощники, и они не будут губить детвору своего вида.

Теперь, когда налет окончен, кое-кто из хозяев бросается на грабителей, и всюду разыгрываются сражения. Но амазонки ловки, быстры, не желают ввязываться в драку. Зачем? Куколки — вот цель похода. И ловкими молниеносными ударами телом из стороны в сторону они разбрасывают нападающих. А если хозяева пытаются отнять куколку, тогда приходится ее вырывать силой. Если и это не помогает, то наносится легкий удар челюстями по голове противника и он, оглушенный, прекращает притязания. Хуже, если на грабителя, завладевшего куколкой, нападают сразу несколько защитников, Тогда остается крайняя мера — воспользоваться страшным оружием, кривыми острыми кинжалами — челюстями. Молниеносный сильный удар по голове — череп противника проломлен и скрюченный защитник падает, пораженный насмерть.

Как и прежде, убеждаюсь, что свое грозное оружие амазонка применяет только, когда нет другого выхода. Зачем истреблять противника, если он пригодится, воспитает немало куколок, за которыми не раз придется отправляться в поход.

Число враждующих быстро уменьшается. Налет закончен. Последние амазонки обегают вокруг разоренного муравейника и спешат за колонной. Этим куколки не нужны, они разведчики, организаторы похода. Их — половина участников всего налета, они же и какой-то страховочный запас на случай непредвиденных неожиданностей. На гнезде пострадавших долгое время царит отчаяние. Но как-то надо жить дальше, и спасатели куколок осторожно возвращаются обратно в свой разоренный дом.

Пора и мне следовать за колонной грабителей. С меня на землю дождем сыплются муравьи с куколками. Приходится осторожно отряхиваться. Теперь колонна муравьев не спешит. Нагруженные добычей муравьи ползут тихо, не торопясь. Лишь самые первые разведчики убегают далеко вперед. По дороге опять проходит машина, и после нее на дороге корчатся раздавленные муравьи, валяются брошенные куколки. Их поднимают и бережно несут те, кто шествует без груза.

На гнезде амазонок по-прежнему царит спокойствие. Но вот появляются самые первые и порожние разведчики, скрываются во входах. Потом подбегают носильщики личинок. Почему так? Ведь личинки взяты в конце налета, после того, как были захвачены куколки. Наверное, их легче нести. Кривые челюсти будто для этого и предназначены, ловко, в обхват держат ношу.

Проходят минуты томительного ожидания. Наконец колышется богородская травка возле большого камня, мелькают блестящие латы рыцарей и белоснежные куколки. Долго тащится колонна амазонок, нагруженная богатой добычей.

Наступили сумерки. Над ущельем зажглись звезды. Потянуло прохладой. Запоздалые добытчики все еще тянутся к гнезду. Наконец, все закончено, Площадка опустела. Зажигаю карбидный фонарь, и от яркого света все вокруг погружается в густую темноту. В полосу света врываются большие ночные бабочки и, обжигая крылья, падают на мою походную пишущую машинку, на которой спешу записать свои впечатления.

У реки Яя

Стрелка указателя температуры воды на щитке приборов приближается к красной черте — кипению. Горячий воздух врывается в кузов машины. Над дорогой повисли тучи пыли от встречных машин. На чистом синем небе вдали виднеются белые кучевые облака. Сухая и жаркая погода благоприятствует нашему путешествию, и пока дожди не испортили дороги, следовало торопиться. Но после нескольких часов пути неожиданно потемнела почва, исчезла пыль, почувствовался прохладный и влажный воздух. Потом как-то незаметно мы въехали в грязь, и машину стало заносить из стороны в сторону. Здесь только что прошли дожди, дальнейшее движение небезопасно, можно основательно застрять. Но вот однообразные березовые лески, перемежающиеся полями, сменились хвойным лесом, и перед ними река Яя — небольшая и тихая, как все речки, текущие по равнине Западной Сибири. Здесь у густого елового леса на чудесной полянке мы и решили переждать непогоду. Едва только зашло солнце, как по крыше палатки забарабанил дождь, и его монотонная песня продолжалась всю ночь.