Мургаш

— Господин мастер, у меня в станке неисправность.

Так мы мстили нашему мастеру.

Однажды Ненка пригласила меня на экскурсию. Мы договорились встретиться на трамвайной остановке Подуяне. До сих пор мне еще не приходилось бывать на Витоше в компании, и я еще в четверг, за два дня до прогулки, стала готовиться к ней так тщательно, словно отправлялась в заморское путешествие.

На остановку я примчалась за четверть часа до назначенного срока и, к своей радости, застала там Ненку.

— Поехали! — сказала я, схватив ее за руку, как только подошел первый трамвай.

— Подождем. Сейчас должны подойти Мата, Мара и кое-кто из ребят.

На Витоше собралось больше трехсот человек. Боясь затеряться среди незнакомых людей, я не выпускала Ненкину руку. В другой руке у меня была огромная тяжелая сумка с продуктами.

— Ненка, — услышали мы голос. — Позаботьтесь о еде. Я обернулась. Это был Келифара, рабочий с нашей фабрики.

Девушки принялись «накрывать на стол»: расстелили на земле газеты и начали выкладывать из сумок снедь. Я тоже вывалила из своей сумки брынзу, сыр, колбасу.

Ребята усаживались, скрестив ноги по-турецки, девчата пристраивались рядом, прикрывая юбками колени, а Ненка все еще продолжала хлопотать. Наконец уселась и она. Я расположилась рядом, а по другую сторону от меня — какой-то вихрастый парень.

— Вот и мне наконец повезло, хоть раз поем до отвала.

Я искоса поглядела на него, а он, ловко разрезая помидоры, продолжал:

— Девушки, которые появляются у нас впервые, обычно ничего не едят. Стесняются. Я всегда сажусь рядом с такой.

Острая на язык Ненка сразу же схватилась с этим парнем, а я подумала: откуда он знает, что я здесь впервые? Однако, как бы то ни было, парень оказался прав: я почти ничего не ела. Потом стали петь. Я впервые услышала русскую народную песню о Стеньке Разине. Она мне очень понравилась. Затем мы играли в мяч и танцевали «Хоро».

Когда прощались, Ненка спросила:

— Ну как, понравилось тебе?

— Очень.

— Хочешь, в следующее воскресенье опять пойдем?

— Хочу.

Через неделю мы снова были на Витоше. Но на этот раз мы с Ненкой на некоторое время отделились от общего хоровода веселившейся молодежи и очутились на какой-то заросшей тропинке. Впереди нас шла пара — Здравка с нашей фабрики за руку с незнакомым мне мужчиной, который время от времени ласково обнимал ее за плечи.

— Кто это?

— Ее муж, Мите.

— И давно они женаты?

— Давно. — Ненка усмехнулась.

— Давно?

— Второй медовый месяц у них.

Я удивленно уставилась на нее.

— Он три недели как вышел из тюрьмы.

«Сидел в тюрьме!» — подумала я. Это было страшно слышать. А ведь на вид такой симпатичный… И как ему не стыдно показываться на людях?..

Ненка, видно, поняла мои мысли и сказала:

— Не думай, что это бандит с большой дороги. Он политический. Хороший наш товарищ.

Раз «наш», значит, и мой. Значит, не так уж страшно быть политическим заключенным, если ты товарищ Ненки, Топси, Гека, Келифара.

Мы собрались в лощине, окруженной со всех сторон горами. На этот раз песен не было. Мите говорил о задачах рабочего класса, рабочих-текстильщиков.

Я слушала с напряженным вниманием, хотя и не все понимала. Но мне было ясно одно: все эти люди — мои друзья, мой друг и тот, кто только что вышел из тюрьмы, человек, который не боится, что двери тюремной камеры вновь могут захлопнуться за ним.

Вечером, когда мы возвращались домой, Мата и Анче остановились у дома с зеленой калиткой:

— Вот наш дом. Заходи в гости, будем очень рады тебя видеть.

До этого Мата и Анче были для меня просто знакомыми. А сейчас я поняла, что непременно зайду к ним.

Через три дня у меня было какое-то дело в городе. На обратном пути я с волнением постучала в дверь новых подруг. Кто-то крикнул «Войдите!», и, отворив дверь, я увидела много народу.

Сначала я растерялась и хотела поскорее уйти, но Мата вскочила, схватила меня за руку и втащила в комнату.

— Это Леночка. Она теперь наша, от нее можно ничего не скрывать. Продолжим, товарищи!

Это было первое нелегальное собрание, на котором я присутствовала: оно, видимо, подходило к концу. Вскоре люди начали расходиться, в комнате остались только Мата, Нина, Топси и я. И хотя только что здесь велись разговоры о самых важных вещах на свете, Нина и Топси теперь шутили, рассказывали анекдоты о Гитлере. Я почувствовала себя как дома.

Прошло несколько месяцев. Однажды после обеда, когда мастера не было в цехе, ко мне подошла Ненка:

— Ты свободна сегодня вечером?

— А что?

— Хочу тебя свести в одно место.

— Куда?

— Увидишь.

С Ненкой я могла бы пойти куда угодно!

Мы долго шли по улицам. И вот мы у маленького кирпичного домика, каких на окраинах много. Нам отворила Мара, работница с нашей фабрики. В большой комнате с низким потолком сидели ее муж Коце, Гроздан из красильного цеха и Маня Енчева. Ее я видела впервые. Она ласково погладила меня по голове:

— Это и есть Лена?

— Да, самый молодой член нашей группы.

— Не рано ли ей?

— Она уже наша…

— А объяснила ли ты ей, что ее могут арестовать, посадить в тюрьму?..

Ненка махнула рукой:

— Все она знает.