Мургаш

Что тут можно ответить? Ведь именно для того я и пришел сюда, чтобы узнать, что мне делать… Перед тем как попасть в тюрьму, работал в вулканизационной мастерской. Но теперь там, конечно, места для меня не было. Да и жить мне было негде.

В этот момент дверь с шумом отворилась, и в комнату вошел черноволосый худощавый парень с живыми проницательными глазами.

— Ты-то нам как раз и нужен! — воскликнула Иванка.

— Карачора всегда на посту, — засмеялся парень и посмотрел на меня.

— Это Добри. Он только что из тюрьмы. Надо ему помочь.

— Здорово! — протянул он мне руку. — Где работал раньше?

— В вулканизационной мастерской.

— Хорошо. А теперь будешь работать у нас на ППД. Хозяин получил большой заказ и сейчас ищет рабочих.

— А как с квартирой? — спросила Боянка.

— В Кантон Вуте.

Дело было улажено. Иван Карачора, по-видимому решив, что все в порядке, уселся на стул и спросил:

— Ну рассказывай, как «там»?

Я стал рассказывать. Говорил целый час. Наконец Иванка встала:

— Ладно, для рассказов еще будет время. Забирай-ка человека и веди устраивать.

Через полчаса мы с Карачорой вошли в большой фруктовый сад. Хозяин построил в саду маленький домик из двух комнат. Сам он жил в городе и одну комнату сдавал внаем: ему и деньги шли, и было кому присмотреть за садом и гонять ребятишек из соседнего квартала, охочих до ягод и яблок. Рядом с домиком стоял кантон — небольшая трансформаторная будка. На стене кто-то нацарапал углем: «Кантон Вуте». Отсюда получил название и домик.

Уже смеркалось, когда Карачора без стука отворил дверь. Мы вошли. В комнате была маленькая печь и две железные кровати. В дверях и стенах торчали большие гвозди вместо вешалки. За крошечным кухонным столиком сидел мужчина и что-то писал. Двое других, устроившись на кровати, ужинали хлебом с колбасой.

Карачора объявил:

— Ребята, привел вам нового квартиранта. Зовут его Добри. Только вчера вышел из сливенской тюрьмы. Будет работать у нас на ППД.

Все трое встали. Самый высокий, горбоносый, старательно вытер руки газетой, сделал шаг вперед, церемонно поклонился и произнес:

— Садовая голова.

— Генчо, не дури, а то товарищ бог знает что подумает.

— Ничего не подумаю, — сказал я.

— Сразу видно, что человек из тюрьмы.

— Все мы тут либо старые тюрьмаджии, либо кандидаты в бесплатное общежитие его величества царя. Это Васо Котлетка, — представил он мне своего товарища, с которым ужинал.

Коренастому, полноватому Васо это прозвище очень подходило.

— А вот Ящерица, — представил он мне второго товарища, — правда, он не любит, когда его так называют. Ему больше нравится, когда его зовут Митко. Деликатный человек. Поэт.

Поэт подошел ко мне, сжал мою руку обеими руками и усмехнулся, как бы говоря: «Да не слушай его, такой уж он шутник…»

— А я Генчо Стоев, — продолжал парень. — Известен во всем мире под именем Генчо Садовая голова.

Он снова поклонился и подал мне руку:

— Вот теперь здравствуй!

Так я стал членом коммуны Кантон Вуте.

3

В начале декабря районный комитет партии дал нам задание подготовить стачку на фабрике. То были годы массовых выступлений рабочих текстильной и табачной промышленности. Через тогдашний рабочий профсоюз мы добились права на забастовки и использовали это право как одно из важнейших средств нашей политической работы.

Причин и возможностей для забастовок имелось много: низкие расценки, тяжелые условия работы, достаточно многочисленные по составу партийные и ремсистские организации.

Фабрика гудела как потревоженный улей. Постоянно в часы работы и во время перерывов мы беседовали с рабочими, убеждали их бороться за свои интересы, вдохновляли их, уверяя, что непременно добьемся победы. Однако, по-видимому, мы несколько переоценили свои силы: когда делегация отправилась в дирекцию, чтобы предъявить свои требования, нас просто-напросто отказались выслушать.

Прежде чем попасть к директору, пришлось битый час вести переговоры с управляющим. Проникнув наконец в кабинет директора, мы передали ему требования рабочих. Они заканчивались ультиматумом: либо администрация удовлетворяет их, либо мы бросаем работу.

Директор обещал подумать. Он вежливо проводил нас до дверей. Мы решили, что наполовину, во всяком случае, победа за нами. Однако на другое утро на воротах фабрики увидели объявление: «Ввиду сокращения объема заказов подлежат увольнению следующие рабочие…»

Я быстро просмотрел список. Почти все уволенные — члены вчерашней делегации. В том числе я, Генчо, Васо и еще несколько коммунистов и ремсистов.

В проходной фабрики вахтер преградил мне путь:

— Вас пускать не велено. Директор приказал.

— Как это не велено? А расчет я должен получить?!

— За расчетом приходите в субботу после обеда.

Постепенно у ворот собрались все уволенные. А тем временем остальные рабочие уже запустили машины. На фабрике начался обычный рабочий день.

Так наша забастовка провалилась, не успев начаться.