Мургаш

Мы вошли в просторную комнату с очагом, в котором горел большой огонь. В одном котле что-то варилось, на сковородке жарилась заправка. Две старушки, сидя на корточках у очага, тихо разговаривали.

— То ли добрый вечер, бабушки, то ли доброе утро, не знаю, как и сказать.

— Да почти что уже утро, сынок! Проходите!

— Пройти-то можно, да только мы не очень-то похожи на гостей.

Старушки оглядели нас. Все трое с винтовками и ранцами, одетые как туристы или, скорее, как партизаны — в самую пеструю одежду.

— А, сынок, к путнику очень-то не придираются.

— Мы не путники, бабушка, а партизаны. Партизаны пришли к вам в гости.

— Ну что ж, будьте живы и здоровы. Вы, наверно, проголодались? Погрейтесь пока, а я сейчас мигом вам еду поставлю. К концу вы пришли. Свадьба сегодня была.

— А ведь нас, бабушка, не трое, — рассмеялся я. — Нас много.

Я кивнул Васко, и через минуту-другую, отряхивая с ног снег, вошли все товарищи. Двое остались для охраны.

— А где же гости, бабушка?

— В соседней комнате. Вечером выпили, а сейчас спят.

— А среди них, случаем, нет полицейских?

— Упаси господи! Мы же балканджии[8].

Да, с давних пор балканджии не любят полицейских.

Мне захотелось увидеть гостей, прибывших на свадьбу, и старушка повела меня в соседнюю комнату, где на чергах[9], разостланных на полу, лежало человек двадцать. В нос мне ударил запах вина и еды. Я включил карманный фонарик и провел лучом по телам спящих. Полицейских действительно не было. Старушка все это время говорила не умолкая, ее голос и свет от фонаря разбудили нескольких гостей. Скоро поднялись все. Мы разговорились. Я объяснил им, что мы не намерены мешать их веселью, однако никто из них не должен выходить из дома без нашего разрешения, потому что село занято, и может случиться, что кто-нибудь из часовых натворит бед, увидев человека, выходящего на улицу без нашего сопровождения.

— Согласны, — закивали гости.

Вскоре мы сидели за столом, а проворные женщины начали подавать глубокие глиняные миски с фасолью и мясом. Я предупредил, что пить мы не будем, а повеселимся и без вина.

— Давайте позовем музыкантов, — предложил кто-то.

Трое музыкантов спали в соседнем доме. Я послал с хозяином одного партизана, и вскоре барабан известил все село, что свадьба продолжается.

Около меня сидело несколько пожилых мужчин. Из разговора с ними я постепенно понял, какое положение в селе. Кмет у них хороший человек, полицейские не творят зла, а члены общественной силы больше спят, чем занимаются делом.

В три часа утра мы встали из-за стола, пожелали хозяевам хорошо повеселиться, предупредив их еще раз, чтобы никто не выходил из дома, и расстались.

Здание общинной управы располагалось на площади в центре села. Там же размещался и полицейский подучасток, в котором находилось несколько блюстителей порядка.

Мы тихо подошли к зданию. Светилось только одно окно. Я оставил группу и с Васко через ворота вошел во двор управы. Остановившись на деревянных ступеньках крыльца, мы прислушались. Со второго этажа кто-то спускался вниз. Мы притаились. Показался мужчина. Он остановился во дворе, сонно зевая.

Я рукой показал Васко на мужчину. Мы бесшумно приблизились к нему, и я приставил пистолет к его спине.

— Тихо! Ты кто?

Мужчина испуганно повернулся и прошептал дрожащими губами:

— Кмет.

— Ты нам нужен. Мы партизаны. Есть полицейские в общине?

— Есть. Спят в комнате.

— Где часовые?

— Сегодня я часовой.

— Веди нас к ним.

Без всякого чувства страха или нежелания, осторожно шагая на носках, кмет направился к спальному помещению. На нарах лежали вповалку несколько полицейских. Их пистолеты висели на вешалке, а винтовки стояли у стены. Васко быстро собрал оружие и, пока я смотрел, все ли спят, подал сигнал в окно. Мгновение спустя вся группа была наверху. Разбудили полицейских. Они долго не могли понять, что произошло. Мы забрали их верхнюю одежду и сапоги и всех заперли в одной комнате, предупредив, что малейшая попытка к бегству грозит им смертью. Выставив у двери часовых, занялись обычным в таких случаях делом. В первую очередь потребовали ключ от сейфа с секретными документами. Кмет сразу же передал нам список членов общественной силы. В нем насчитывалось семнадцать фамилий. Затем, просмотрев реквизиционные списки, налоговые книги, мы завели разговор с кметом.

— Что представляют собой ваши полицейские, бай Атанас?

— Честно скажу вам, хорошие люди, насильно мобилизованные. Можете и других спросить, люди это подтвердят.

— А как насчет общественной силы?

— Я и сам в ней состою. — Бай Атанас улыбнулся.

Я послал сельского полевого сторожа с несколькими партизанами привести всех членов общественной силы, и через час одна из комнат управы заполнилась людьми. Бай Атанас оказался прав. Люди и в самом деле были хорошие, и никто в селе от них до сих пор не пострадал. Ко мне привели председателя реквизиционной комиссии. Он держался спокойно, на его лице не заметно было ни тени страха.

— Господин председатель, нужно приготовить обед для партизан, но такой, каким вы потчевали начальника околийской полиции.

— На сколько человек?