Мургаш

Облюбовав одинокий, стоящий далеко в стороне дом, мы вошли во двор. Семья — муж, жена и двое детей — только что собралась ужинать. Мы объяснили, кто такие и чего хотим. Сначала они испугались, но потом успокоились и пригласили нас к ужину.

Выставив охрану, мы улеглись спать. На следующий день, после обеда, послали нашего хозяина в село выяснить обстановку. Вернулся он через час. Все говорили о нападении на Каменицу, о том, что партизан много, вроде бы целый батальон, и что они нагнали страху даже на начальника полиции в Пирдопе.

Мы поблагодарили хозяев дома и, как только смерклось, отправились в Байлово. Поздно вечером встретились с Георгием, техником на шахте. Новости были хуже, чем мы ожидали. Полиция схватила почти всех членов районного комитета партии, нескольких активных членов партии, секретаря ремсистской организации и еще десять человек из молодежи. Обыски и аресты продолжались.

Больше здесь нам нечего было делать. Мы поручили бай Георгию встретиться с Полицейским и заодно навестить товарищей, успевших укрыться.

— Полицейский тоже арестован, — сообщил нам Георгий.

Это был тяжелый удар. Георгий пообещал спрятать в шахте всех, кто успел скрыться от полиции. После этого разговора мы снова двинулись в путь.

В ту же ночь добрались до Осоиц. Там встретились у бай Райко с Цветаном и Митре. Наскоро обсудив обстановку, решили несколько дней пересидеть в Столнике, пока полицейские не уберутся из Байлово и окрестных сел.

2

На сеновале бай Йордана в Столнике мы провели только один день. Кто-то из его детишек увидел нас и закричал:

— Мама, какие-то оборванцы сидят на сеновале!

Родители заставили его замолчать, однако больше оставаться здесь мы не могли, нужно было искать другое убежище.

В тот же вечер присутствовали на собрании партийной организации у Столникской реки. Когда собрание закончилось, товарищи разошлись, а мы стали думать, где нам скоротать ночь. У нас был заведен такой порядок: никто из местных членов партии не должен знать, где остановились и сколько пробудем в том или ином месте. Поэтому на собрании не заводили речи о том, где провести ночь.

В конце концов нам пришлось провести ее под открытым небом. Тоне и Митре отправились в Локорский район, а остальные расположились в карьерах Балабаницы. На следующий вечер мы двинулись в село Саранцы.

Недалеко от Горна-Малины в десяти шагах от дороги находился небольшой постоялый двор, который зимой бездействовал. Мы обошли его кругом, осмотрели и решили: никто не догадается, что здесь спрятались партизаны. Вошли внутрь и расположились в двух комнатах. Выставили охрану на всю ночь, а когда рассвело, стали наблюдать за местностью с чердака.

В полдень один из наблюдателей озабоченно доложил:

— Товарищ командир, у Негушевской реки видны люди.

— Кто такие? Гражданские или полиция?

— Скорее всего, гражданские.

Это были члены общественной силы. Значит, нас обнаружили. Я поднял людей по тревоге. Разбившись на три группы, мы быстро выскочили из постоялого двора и бросились в атаку. Противники разбежались кто куда. В это время на шоссе со стороны Столника показалась моторизованная колонна. Я посмотрел в бинокль и насчитал шесть танкеток и несколько грузовиков, набитых солдатами.

В колонну по одному, на расстоянии двадцати шагов друг от друга, мы быстро двинулись в горы.

Вскоре танкетки и грузовики остановились у железной дороги. Солдаты развернулись в цепь, а танкетки, тоже развернувшись, открыли беглый огонь.

Расстояние, отделявшее нас от врага, не превышало двух километров, и если бы наводчики действовали умело, то не перебраться бы нам ни за что через гребень Негушевской высоты, за которым мы могли чувствовать себя в безопасности.

Я подал команду «Бегом!». Бежать по глубокому, по колено, снегу было трудно. Наконец первые партизаны миновали гребень. Еще несколько секунд — и все спасены!

— Быстрее, быстрее!

И вот уже последний боец перевалил через гребень. Стали спускаться вниз. Танкетки продолжали вести огонь, но нас это уже не пугало.

…После 9 сентября ко мне привели майора Стоянова, бывшего командира истребительно-противотанкового батальона, который преследовал нас у постоялого двора около Горна-Малины. Мне захотелось узнать, как нас тогда обнаружили.

В тот день, когда произошла перестрелка, хозяин постоялого двора шел по шоссе. Он поначалу не собирался заходить на постоялый двор, но по привычке решил проверить, все ли там в порядке, и вдруг заметил над трубой дым. Сразу же догадавшись, в чем дело, он бросился в общинную управу. Зазвонили телефоны. Из Софии последовал приказ: членам общественной силы и местной полиции идти следом за партизанами, но ни в коем случае не атаковать их, а только наблюдать за ними до тех пор, пока не прибудут солдаты.

Дивизион майора Стоянова был поднят по тревоге. Приказ он получил краткий: захватить или уничтожить партизан всех до единого! Предполагалось, что партизан не больше пятидесяти — шестидесяти и что вооружены они винтовками, пистолетами, одним или двумя тяжелыми пулеметами и несколькими автоматами.