Мурло

— Ну чего ты так долго? — сказал Домрачёв, когда заметил её. Он обратился к Светлане на «ты», пытаясь определить границы дозволенного. — Как же долго? Вы ведь только позвонили, — поникнув головой, сказала она. — А Димка? Я же отправил его за тобой. Не сказал сорванец?

Домрачёву казалось, что он со Светланой на одной стороне. Сам он всегда был на одной стороне с людьми, ругающими и даже обижающими его сына Костю. Он считал, что это, во-первых, идёт детям на пользу, во-вторых, справедливо по отношению к молодому поколению и к сыну в частности и, в-третьих, все вокруг лучше него осведомлены в вопросах воспитания, потому имеют право критиковать мальчика. Теперь же Домрачёв почувствовал, что он сам наконец дорос до уровня человека, которому позволяются подобные вольности, и что они будут восприниматься вовсе не как вольности, а как умный совет или добродетель.

Но Светлана была другая. Как бы строго она сама ни относилась к своим детям, никому не позволяла вмешиваться в вопрос их воспитания и уж тем более называть их всякими нехорошими словами. К тому же Домрачёв решил перейти с ней на «ты»: это казалось ей неуместным, неприятным и пошлым. Ей пришлось пересилить себя, чтобы не нагрубить ему, а сделать это хотелось уже во время его вчерашнего визита к ней домой.

— Уезжаете сегодня? — натянув механическую улыбку, спросила Светлана.

— Чего ж ты, не пустишь даже на чаёк? — удивился Домрачёв. — Разговор один есть.

— Проходите, конечно, — нехотя сказала она и открыла калитку.

— А поеду завтра, наверное, — заявил он, по-хозяйски ступая на участок.

— А работа как же? — без интереса спросила Светлана, идя впереди гостя. Ей не нравилось, что этот человек стал занимать в её жизни так много места. Она пожалела, что привлекла его в первый день.

— Да что работа? Без меня справятся как-нибудь, — Домрачёв вот уже половину суток жил с уверенностью, что больше никогда в жизни не будет работать.

«Дядька Жора был дурак, раз так недооценил эти монеты. Золото, и к тому же антиквариат. Миллионов пять за них можно выручить — не меньше», — думал Домрачёв.

— Мужа нет? — спросил Степан Светлану, войдя в сени.

— Да что с вами? — не вытерпела она и остановилась. — Чего вы так опошлились? Огрубели? Стоять рядом противно, — женщину трясло от отвращения к нему.

— Да не знаю, — занервничал Степан Фёдорович. — Вроде бы всё так же. Чего же, у человека просто не может быть хорошего настроения? — на лице Домрачёва появилась улыбка, которая, по его мнению, должна была смягчить женщину. — Какое-то оно у вас плохое! — зло сказала Светлана, вертя головой. — Чего это вы со мной на «ты» перешли? Я вам такое позволила, или чего? Объясните уж, пожалуйста.

Взгляд Домрачёва забегал по стенам. Его словно зажали в угол и толкали к ловушке. — Да чего вы так взъелись-то? — он развёл руками. — Не знаю, чего вы там себе надумали, да только у меня к вам разговор есть.

— Ну, — сложив руки у груди и подперев косяк двери из сеней в дом, Светлана ждала, что скажет Степан.

— Что же вы, не пустите даже? — Домрачёв пытался заглянуть ей за спину.

— Говорите, Степан Фёдорович, — тяжело сказала она. — Говорите и уходите, пожалуйста. Скоро придёт муж, а тут — вы.

— Что ж, — Домрачёв посмотрел себе под ноги и сделал полшага назад, — я спешу вас обрадовать: «Газель» нашёл. Свою «Газель».

— Поздравляю. А мужа моего оклеветать уже успели.

— В том-то и беда, Светочка, — сказал Степан Фёдорович так, как будто у него был козырь в рукаве, — мужа я твоего не оклеветал. Виктор… э-э-э… Виктор Степаныч. Знакомо тебе имя такое? В Михайлово мужик такой живёт.

— Ну знакомо, — сказала она и вытянула шею, чтобы казаться выше, чем она есть.

— Дружат, поди, они с Фёдором твоим?

— Дружат, — скупо ответила она.

— Вот знаешь что. Шёл я сюда не за этим, но ты сама провоцируешь. Виктор этот с Фёдором твоим «Газель» мою угнали.

— Чего ты мелешь? — лицо Светланы собралось в сморщенный вокруг носа сгусток и сделалось крайне неприятным. Она сама не заметила, как сказала ему «ты».

— Не мелю я ничего. Хочешь, Виктору позвони: он мне уже и компенсацию выплатил, чтоб я в полицию не обращался.

— Подожди, — сказала Светлана и пошла в дом, на ходу набирая номер Виктора. Через пару минут она вернулась вся в слезах. — Уходите, Степан. Я вас прошу, уходите.

— Да что же вы? — Домрачёв обнял бедную женщину, и она уткнулась лицом ему в грудь. — Не нужны мне никакие деньги. Я сказал просто, чтоб вы знали. — Да причём же тут деньги? — взмолилась она и заплакала с большей силой.

За её спиной возник Дима и настороженно спросил: — Мам?

— Всё хорошо, Дим, иди в комнату, — вытирая слёзы, Светлана отошла от Домрачёва. Тот выпучил глаза и уставился на Диму.

— Чего вам надо? — не унимался он, подходя к незваному гостю.

— Тебя отец, видимо, воспитывал? Не мать? — вальяжно поинтересовался у него Домрачёв.

— Степан, — тихо сказала женщина и коснулась его локтя.

— Пошёл вон отсюда, — Дима сделал шаг вперёд к Домрачёву.

— Дима! — воскликнула Светлана.

Сын взял мать за руку и грубо оттащил её за свою спину.

— Повторяю: убирайся отсюда.